Разбойник Кадрусс. Эрнест Ролле

принести требуемые вещи. Скоро оба всадника исчезли под широкими складками своих новых плащей и под широкими краями своих шляп; тогда невозможно было угадать их рост и определить возраст, тем более, что маска совершенно изменила им лицо. Во время этого туалета Кроты – эти люди принадлежали к той знаменитой шайке, которая как будто выскакивала из-под земли – Кроты, говорим мы, хранили глубокое молчание перед своим атаманом. Незнакомец сказал своей шайке повелительным и резким голосом:

      – Пусть двое из вас засядут у входа дороги, ведущей в гостиницу, а трое станут на пятьсот шагов далее. Пройдёт женщина с бельем; пусть ее остановят на полчаса, впрочем, не делая ей вреда. Её два сына придут несколько позже; так как они придут издалека, те, которые будут стоять впереди, должны их захватить, потом возвратить свободу так же, как и их матери. Одного достаточно, чтобы наблюдать за окрестностями. Теперь все должны исчезнуть; отправляйтесь к кресту Гарт… Если меня будут преследовать, вы знаете, что вам делать. Пятьдесят тысяч франков будут разделены между Кротами, если я останусь доволен. Но горе тому, кто покажет себя бесполезным! Особенно, чтобы никто из ложного усердия не являлся ко мне, не будучи призван. Ступайте!..

      Все эти люди исчезли, как пришли, то есть нельзя было угадать каким образом. Атаман Кротов и его спутник медленно направились к гостинице Фриона. Через минуту самая однообразная тишина, самое угрюмое безмолвие тяготели над Франшарскими ущельями. *

      IV

      Охота за человеком

      Никогда не бывало охоты подобной той, которая через час происходила на непроходимых, франшарских тропинках. Это не была жестокая свора с кровожадной пастью, гоняющаяся за благородным зверем. Это было хуже… Человек гнался за человеком. Это было мщение, преследующее преступление.

      Вот что случилось. Как и сказал, трактирщик понес овса лошади своего посетителя. Тот при виде вкусной яичницы прогнал свои мрачные опасения. Трактирщик предполагал вернуться в дом, когда его вдруг схватили и связали, так что он не успел даже позвать на помощь. Он не мог даже видеть двух человек, которые бросились на него; ему на лицо тотчас надели глухую маску. Впрочем, он и без того не увидал бы ничего, потому что на этих людях тоже были маски. Вероятно, они не имели никакого умысла на его жизнь, потому что в его маске было сделано отверстие позволявшее ему дышать, но его только крепко связали, не причиняя ему вреда.

      Видя себя в невозможности пошевелиться или закричать, чтобы предупредить Лонгэ, трактирщик должен был покориться необходимости. Его положили в углу конюшни и дверь заперли снаружи.

      Чрез полчаса, когда несчастный пленник уже спрашивал себя, надолго ли его оставят в таком ужасном положении, он вдруг услыхал страшный шум. Со всех сторон звали Фриона. Это кричали его жена и сыновья. Голоса их выражали беспокойство и испуг. Шум этот заглушался нетерпеливым топотом лошадей. Несчастный трактирщик делал неслыханные усилия, чтобы освободиться от своих уз. Оставалось только ждать. Наконец кто-то вздумал посмотреть