Вам не перезвонят. Ян Левин

по служебной лестнице периодически выступал камнем преткновения в их приватных разговорах о становлении Степана как полноценной ячейки общества.

      – Степан, тебе уже 28 лет. В твои годы мы уже были обручены с Лизой, нам от министерства выдали льготную ссуду на приобретение этой квартиры. Ты еще не присмотрел себе невесту?

      Когда заходила речь о материальных достижениях своего ближайшего предка и успехах на личном фронте, кисти Степана невольно сжимались в кулаки.

      – Отец, не сравнивайте успехи своего времени с настоящим. Вы жили в другую эпоху, при других обстоятельствах. Я, безусловно, благодарен Вам за руку помощи в моей карьере, но дальше я хочу сам определять, что делать со своей жизнью.

      – Степан, наша страна была более могущественной в прошлом веке как раз потому, что советский народ двигался, как ты говоришь, по этому самому сценарию. А когда к власти пришли не те люди, и начали дозволять молодежи все, что им вздумается, вот тогда и началась та драма, которая длится уже больше двадцати лет. Я бы не хотел, чтобы ты шел по такой дороге, наш род следовал по пути правопорядка еще со времен императора Александра Третьего. И наши с тобой родители были уважаемыми людьми как в лихие, так и благоприятные времена.

      Прадедушка Степана даже придумал собственный фамильный герб Казначеевых. За идею он взял геральдику королей средневекового Запада – сидящий в анфас в середине щита лев с короной, в правых нижних углах – рыцари, смотрящие в разные стороны с поднятым у груди мечом, клинком вверх. И все это на белом фоне треугольного остроконечного щита. Степан очень гордился родовой символикой. Но при упоминании ее отцом в качестве аргумента в определении жизненного пути сына, Казначеев начинал испытывать к ней лишь отторжение.

      – Здесь я не совсем согласен с Вами. Меняются правители, меняется и политический курс властей. А с ними – идеология и благосостояние граждан. И как бы мы не пытались идти против течения…

      Здесь глава семейства не выдержал, его седеющие брови насупились:

      – Хватит нести околесицу! – это слово в лексиконе отца раздражало Степана больше всего. – Как бы ты не переименовывал, не переодевал и не менял жалование стража порядка, он все еще слуга народа и государства. А слуге народа положено создать такую же семью, где и муж, и жена будут из благородных кровей.

      «Нет, отец. Сейчас уже далеко не так», – думал про себя Степан.

      – Если ты так увлечен жизнью профессиональной, я могу помочь тебе с жизнью личной. Как раз у одного моего подчиненного дочь не замужем, немногим младше тебя…

      Степан не выдержал и от возмущения встал с кожаного кресла, в котором сидел на протяжении всего этого неприятного разговора. От негодования и своих крупных размеров вся спина и бедра Казначеева-младшего даже вспрели.

      – Прекратите. Если Вас это успокоит – на следующей неделе Вы меня больше здесь не увидите, – и молча ушел из дома, игнорируя оклики отца вернуться и продолжить разговор.

      ***

      После проведения очередной планерки и выдачи служебного