Начисто. Юлия Резник

не побеспокоит. Я с ней поговорил. Мы все решили.

      Отворачиваюсь. В груди печет. Так странно, ведь ничего там не осталось – выжженная пустыня. А вот ведь, словно фантомная боль, отголоском. Раньше я бы полжизни отдала, чтобы он меня, а не ее выбрал.

      Ладно. Пустое. Теперь главное – выяснить вот что:

      – Лариса сказала мне странную вещь…

      – Это какую же?

      – Что ты уже от нее уходил.

      – Было дело. Когда ты забеременела, я…

      – Настоял на аборте.

      – А потом передумал. Но было уже поздно, Ясмин.

      Глава 4

      Это что? Какая-то новая тактика? Раньше все было понятно. Он – мудак. Я – сука. Два сапога пара. А теперь что?

      Передумал он. Передумал, мать его. И? Он так на меня перекладывает ответственность? Ну, я ж передумал, блядь. Значит, я тут вообще ни при чем.

      Я не соучастник.

      Детоубийства.

      Я хороший. И как тут поспорить? Никак. На фоне детоубийцы любой другой человек – ангел с крыльями. А значит, все, что было потом – все мои срывы, все вписки, на которых я пыталась забыться, все мои лютые запилы и пьяные истерики, все мои обвинения в его адрес – полная херня. И то, что Молотов их терпел, прощал, возвращал меня каждый раз, один – даже с того света – такой изощренный способ поддержки, да? Это типа он мне плечо подставил? Ну, вроде как, жги, Ясмин, если тебе так легче. Я все стерплю. Я ж ангел. Твой ангел. Разве я на него не похож?

      Сука-сука-сука…

      – Эй! Яся…

      Дергаю башкой – не смей!

      Опять открываю холодильник. Беру, не глядя, бутылку. Откупориваю.

      – Ну зачем ты? И так ведь достаточно выпила.

      – Игорь, ты домой иди, ага? Уже поздно.

      Бокалы – на хрен. Отпиваю прямо из горла. Неуклюже покачиваясь на цыпочках, прохожу через гостиную к лестнице.

      – Ясь, – слышу напряженный голос Адиля, – систер, ты как, путем?

      Он что, все слышал? Для полного счастья мне только этого и не хватало.

      – Ага. Заебись.

      Держась за перила, шагаю вверх по лестнице. Помнится, дизайнер предлагал установить здесь парящую – такую, знаете, вообще без перил, «чтобы не утяжелять пространство». А я как представила себя, карабкающуюся по этой сомнительной конструкции пьяной, так сразу и отмела эту идею. Пусть выпилиться мне в то время хотелось частенько, падение с лестницы – не самый очевидный способ сдохнуть. Можно отделаться сломанным позвоночником, или проломить череп, навсегда оставшись инвалидом. Оно мне надо? Если я решу, что с меня достаточно – просто вышагну в окно. На работе сороковой этаж. Дома пониже, конечно, но тоже высоты хватит.

      Иногда я подолгу, да, стою возле окон…

      Укладываюсь на постель. Шелковые простыни холодят тело. Почему шелковые? Я вообще-то предпочитаю египетский лен. Надо спросить у домработницы, чего это она мне выстлала ложе шелками.

      Отпиваю из бутылки вина. На старые дрожжи меня страшно сушит, и пить хочется постоянно. Щелкаю пультом.