Вдовий полог. Елена Касаткина

каждый раз, и дурой называешь, а я всё равно тебе рада, потому как сестра ты мне единоутробная.

      Сёстры чокнулись и быстро опрокинули по стаканчику. Горячая жидкость обожгла внутренности. Одетта прижала нос к тыльной стороне ладони и глубоко вдохнула. Одиллия закинула в рот кружок колбасы и усиленно заскрипела челюстью.

      – Ох, хорошо! Наливай ещё!

      – Да подожди ты, сейчас картошку подогрею, а то под твою закуску быстро захмелеем. – Вслед за сестрой Одетта положила кружок колбасы в рот и зачавкала. – Деревянная она, что ли?

      – Сухая! – поправила Дилля и глупо хихикнула.

      Словно эхом хихикнула и Детта.

      Вернувшаяся с рыжиками и капустой Ида застала сестёр, захлёбывающихся смехом. Смех – вот что было одинаковым. Обе смеялись громко, навзрыд, задушевно и простосердечно, и в этот момент становились похожи. Похожи на бабушку – Аполлинарию Марковну.

      Появление Иды помогло обеим успокоиться.

      – Клади на стол. – Мать вытерла слёзы и раздвинула тарелки, высвобождая место под керамическое блюдо с разносолами. – И давай, малышей кликни, есть пора.

      – Не пойдут ведь, они там из песка крепость выстроили, теперь их оттуда не выманишь. – Ида косилась на красиво разложенные по тарелке кружки колбасы.

      – А ты скажи, что тётя Дилля им конфетки привезла. – Мать кивнула на «Птичье молоко».

      – Ладно, – насупилась Ида и нехотя направилась к двери.

      – Только заставь их руки вымыть, да проверь, чтоб с мылом.

      – Ладно.

      Когда дверь за Идой закрылась, Одиллия полезла в сумку и достала пачку сигарет.

      – Я закурю? – спросила, чиркая зажигалкой.

      – Ты что? Сейчас же дети придут.

      – Я проветрю! – Дилля подошла к окну и потянулась к форточке, но на полдороге застыла, заметив во дворе фигуру незнакомого мужчины. – А это что за коротышка? Ухажёр твой?

      – Какой ещё ухажёр? – Детта подошла к сестре и глянула в окно.

      По дорожке к дому переваливаясь, словно в каждой руке у него по ведру с водой, шлёпал на кривоватых ножках сосед Петька Баранов.

      – Ах, ты ж боже мой! – ругнулась в сторону коротышки Одетта. – Ведь прётся, козёл старый!

      – Какой же он старый? – приподняла выщипанную в коромысло бровь Одиллия. – На вид не больше сорока. Просто ростом не вышел… – бровь медленно опустилась. – Хотя это, конечно, не отменяет того, что он козёл.

      Уставившись в окно, сёстры наблюдали, как нескладный Баранов, поравнявшись с Идой, что-то быстро и коротко произнёс. Девочка отпрянула, словно её ударили и побежала. Баранов остановился и долго смотрел ей вслед. После чего вновь двинулся в сторону дома.

      – Чтоб тебя… – прошептала Одетта.

      – Что он ей сказал? – хмурясь, спросила Дилля.

      – Кто ж его знает. Какую-то гадость. Противный мужик. С него станется.

      «Противный мужик» в дом входить не стал, увидев в окне голову Одетты, прошлёпал прямиком