«Странная война» в Черном море (август – октябрь 1914 года). Денис Козлов

идей в самом [Морском] генеральном штабе. Черноморскому флоту была поставлена условная задача и не дано определенного указания для составления плана кампании», – замечает по этому поводу выдающийся советский военно-морской историк и теоретик М. А. Петров[60].

      Черноморская эскадра в море. В кильватер линкору «Евстафий» идет однотипный «Иоанн Златоуст»

* * *

      Итак, в ходе оперативного планирования на Черноморском театре в 1906–1914 гг. при сохранении неизменной цели действий, заключавшейся в завоевании и удержании господства на театре, способы ее достижения претерпели принципиальные изменения. В первые годы после окончания войны с Японией для обеспечения благоприятного оперативного режима предполагалось воспрепятствовать проникновению в Черное море неприятельского флота, будь то турецкого или коалиционного, путем захвата проливов или блокады Босфора. При этом наступательные действия в предпроливной зоне характеризовались Морским генеральным штабом (во всяком случае, влиятельной группой операторов – сторонников «похода на Константинополь» – М. И. Каськовым, Е. Н. Квашниным-Самариным, А. В. Немитцем и др.) как «главная» и «единственная» операция и «природная задача» Черноморского флота. В последние же предвоенные годы изменение соотношения морских сил не в пользу России привело к преобладанию точки зрения о «недействительности операции закупорки Босфора»[61]. В результате, как писал А. Н. Щеглов, «ясная историческая цель начала все более тускнеть и наконец вовсе поблекла»[62]. Суть замысла «плана операций» эволюционировала от стремления упредить флот противника, то есть пресечь его вход в Черное море, к идее нанесения неприятелю поражения в эскадренном сражении на позиции вблизи Севастополя.

      Отметим, что наши выводы вполне корреспондируются с периодизацией предвоенной «политики России в проливах», предложенной профессором К. Ф. Шацилло. Последний выделяет три «ясно заметных этапа» российской политики в «Босфорском вопросе». Первый этап (конец 1907 г. – весна 1909 г.) характеризовался активизацией политики Санкт-Петербурга, обусловленной главным образом соглашением с Англией, заключенным летом 1907 г. Основным содержанием второго этапа (апрель 1909 г. – конец 1911 г.) стал отказ от активной политики в Балканском регионе. Наконец, на третьем этапе обозначилась тенденция возвращения к силовой политике в отношении Турции, однако изменение режима проливов откладывалось на сравнительно отдаленное будущее (1917–1919 гг.) и мыслилось уже не как военное или политическое единоборство с Османской империей, а как один из актов общеевропейской войны[63].

      Безусловным положительным достижением российского Морского ведомства следует полагать почти ежегодную корректировку планов применения флота с учетом изменений военно-политической обстановки в регионе, что придавало оперативному планированию известную гибкость. Серьезнейшим же недостатком в деятельности Морского

60

См. подробнее: Золотарев В. А., Козлов И. А. Российский военный флот на Черном море и в Восточном Средиземноморье. С. 110, 111.

61

АВПРИ. Ф. 138. Оп. 467. Д. 356. Л. 6–17.

62

Там же. Д. 322. Л. 10.

63

Шацилло К. Ф. Русский империализм и развитие флота накануне первой мировой войны (1906–1914). С. 95–101.