Острова объяты тьмой. Тори Лангрейн

воздух. Потревоженные беспорядочными метаниями циветты, что не позволяла им сесть обратно, они принялись хаотично кружить по всему пространству поляны. Одна из таких красавиц, изумрудная, с черными прожилками узоров на крыльях, села Тимуру на руку. Он осторожно отвёл пальцы в сторону, неторопливо, чтобы не спугнуть, поднялся на ноги и приблизился к Анне.

      – Вот это да, – проговорила она, заворожено наблюдая, как на его бледной ладони бабочка плавно поднимает и опускает свои большие крылья.

      – Поселились у меня год назад, не знаю теперь, что с ними делать, – сказал Тим.

      – Любоваться?

      – Это с удовольствием, – улыбнулся он. – Но гусеницы у них прожорливые, а островная флора не так чтобы огромна. Да и некоторые виды кирказона здесь ядовиты.

      – Кирказон? – переспросила девушка.

      – Лианы позади тебя с лиловыми цветами.

      – Эти? – уточнила Аня, обернувшись. – Жуткие какие.

      – Ещё и мясом тухлым пованивают.

      – Ой, блин, чувствую, – морща нос, пробормотала она. – Это чтобы насекомых привлекать?

      – Чтобы туристов отпугивать, – пошутил Тим.

      Анна хотела было иронично поинтересоваться, многих ли туристов видели эти лианы, если у хозяина острова тяга к запиранию людей в клетках, но мысли эти тотчас сменились удивлением. Почувствовав, как пальцы Тимура аккуратно коснулись её плеча, девушка затаила дыхание, чтобы ненароком не потревожить бабочку, которая принялась неуклюже переставлять лапки в попытках перебраться к ней на футболку.

      Когда Анна с улыбкой подняла взгляд, лицо парня оказался неожиданно близко, и она изумленно выдала:

      – Твои глаза…

      – Опять покраснели?

      – Нет, – качнула головой Аня, – ты говорил, что они практически бесцветные, но это же что–то с чем–то.

      – Да уж, – протянул он, отстраняясь, – то ещё зрелище.

      – Очень красиво.

      – Что?

      – У тебя красивая радужка, Тим, очень необычная.

      – Спасибо, наверное… – он неловко потёр рукой позади своей шеи и подумал, что обескуражен не столько её словами, сколько тем чувством обычности происходящего, какое сложилось у них за долгие годы общения. Это ведь было в Анином духе: среди одного из самых удивительных на свете зрелищ, на поляне полной исполинских размеров и невиданных расцветок бабочек, не растерять своего человеческого отношения. И больше изумиться его глазам, чем диким лианам с цветами инопланетной какой-то формы или ручной пятнистой кошке, свободно разгуливающей по джунглям.

      – Почему сейчас? – вдруг задала вопрос Аня, не без сожаления наблюдая за тем, как бабочка всё же улетает с её плеча. – В смысле, почему я не додумалась напроситься к тебе в гости раньше?

      – Обошлось бы, по крайней мере, без взрывов, – со смешком выговорил Тимур. – Извини.

      – Да ничего. Я почти уже не сержусь.

      – О, я рад.

      – А вольеры?

      – Не-а, всё ещё не тема для обсуждения.

      – Упёртый, – вздохнула