Начать жизнь заново. Лана Кинлем

не было около часа, и все это время мы с адвокатом вели довольно непринужденную беседу. Я бы не сказал, что воодушевился после нее в ожидании моей будущей работы, но настроение все-таки улучшилось. Суд продолжился, и я снова занял свое место в зале.

      Еще час, и все закончилось. Мужику дали три года, видимо, прокуратура поработала на славу. Или же Чаку обещали недостаточный гонорар, в конце концов, я прекрасно знал, как устроена эта система. Пока суд принимал решение, я успел поговорить с коллегой отца. Ничего особо интересного от него я не узнал, но все же считал, что день мой прошел продуктивно.

      Когда объявили приговор, мыслями я уже был дома, выстраивая разговор с отцом. Я так увлекся этим делом, что пропустил момент, когда осужденного попросили вывести из зала суда. Но вдруг… Этот мужчина поднял голову, и я случайно столкнулся с ним взглядом. И в этот момент мой мир, остановившись на секунду, дал трещину.

      Эти глаза… Лучше бы я никогда не видел этих глаз. Но это я понял далеко не сразу.

      ***

      Остальные события, произошедшие после суда, я помнил смутно. Я перекинулся еще парой фраз с Чаком, попрощался с ним и с коллегой отца. Мой «курирующий судья» встретил меня у своего кабинета. Мы о чем-то еще поговорили, и он проводил меня до такси. Не помню, как я ехал домой.

      В зале меня ждал отец. Его коллега уже успел ему позвонить. Даже не знаю, назвать это оперативностью, или более низко – сучестью. Наверное, зависит от ситуации, но я не сомневаюсь, что крыса – она и есть крыса. Позитивно, ничего не скажешь.

      Он дотошно выспросил у меня обо всем, что происходило на суде, просмотрел мои заметки, спросил про Чака. Я помню суть разговора, но я знал ее еще до того, как он начался. Я знал об этом еще тогда, когда судья встретил меня у своего кабинета. Но если бы кто-то спросил меня об отдельных фразах, я бы не вспомнил. Никогда еще я не был таким дезориентированным. О чем незамедлительно сообщил мне отец.

      Очнулся я среди ночи, лежа на кровати и тупо уставившись в потолок. О чем я думал все это время, в какой полудреме был? Не знаю. Поднявшись, я щелкнул выключателем, зажмурившись от яркого света. Скинув одежду, я зашел в ванную и еще долго стоял под струями воды, прокручивая в голове прошедший день. Колледж, суд, дом. Все было как обычно, но одновременно что-то было не так.

      Вздохнув, я прикрыл веки. Тут в моих мыслях промелькнул осужденный на моих глазах мужчина. Его взгляд…

      Никогда прежде я не видел такого взгляда. За полгода в тюрьме из него успело исчезнуть выражение паники, вины, раскаянья. Там осталась только безысходность, покорное смирение и тоскливое отчаяние. Он знал, что его упекут за решетку, знал, что адвокат не поможет ему. В один день его жизнь закончилась, оборвалась, без возможности стать прежней. Но ведь он ничего не мог с этим сделать, не мог этого изменить. Он не мог больше быть свободным. Мертвый человек, который еще дышал. И это все было в его глазах.

      Меня поразил этот взгляд, ошеломил, выбил из равновесия. Я не мог похвастаться, что разбираюсь