Наследница Роксоланы. Эмине Хелваджи

сегодня друзья, Бал и Бек, потом ей об этом расскажут. Или не расскажут. Спрашивать-то у них нельзя, это Айше ясно: дружбу загубишь сразу, напрочь.

      И очень хорошо, что от угла дома через сад тянется потайная тропинка.

3

      Ну, вы все знаете, правоверные: шахзаде Мустафу не смогли убить тайно – потому убили в ставке отца, облыжно обвинив в измене. И сделано это было так, что нет никакой возможности отрицать вину самого султана, повелителя правоверных; единственное, что может пусть не оправдать, а смягчить ее, – это тот яд, который влили в уши султану двое злочестивых потомков-гяуров, роксоланка Хюррем-хасеки и великий визирь Рустем-паша, тоже гяур по рождению. Тсс, правоверные… А вы, гяуры, ликуйте: не случись этого, смени Мустафа Чистосердечный на троне Сулеймана Великолепного, туго бы вам пришлось. А возьми Сулейман, чьи руки уже начали слабеть, своего старшего и лучшего сына в соправители, и вовсе следа бы от вас, гяуры, не осталось. Взяла бы верх Блистательная Порта в Мухаребеси[4], стали бы все моря внутренними водоемами Порты, были бы поставлены на колени все земные владыки от Кастилии до Роксолании и от Ирана до неведомых стран Доку, дальних пределов Востока… И вообще, те десятилетия, которые мы называем мухтешем юзйыл, «блистательный век», были бы по меньшей мере удвоены в продолжительности своей.

      Ладно, гяуры. В ту пору этого не только вы – ни единый из правоверных не знал.

      Но уже тогда было известно, что вызванный в отцовскую ставку шахзаде Мустафа отправился в путь с легким сердцем, не зная за собой вины. Но, наверное, просто на всякий случай предпринял кое-какие действия, чтобы, постигни его злая участь, не пострадали близкие к нему люди. Так, главу своих телохранителей он не то чтобы выгнал со службы, но удалил от себя, выделив ему в семейное владение еще один чифтлык, на самой окраине города Амасья. Вернется он как шахзаде и санджак-бей – легко будет позвать этого телохранителя обратно; нет – не подвергнется тот гонениям.

      А еще Мустафа перед отъездом разослал подарки всем, кто был дорог его сердцу.

      Но вот чего он вовсе не мог предвидеть, так это то, что злая участь обрушится на всю его семью. Насчет сына-то Мехмеда – ладно, это в обычаях и даже законах Блистательной Порты… хотя, скажем вам, предварительно оглянувшись по сторонам, не подслушивает ли кто: гнусное дело – убивать тринадцатилетних. Даже если они нежелательные наследники, из-за которых может когда-то возникнуть смута. Будто без них не найдется из-за кого… Будто Мехмед – единственный внук султана…

      Однако мужской корень порой рубят, такое известно. А вот женский, жен и дочерей, трогать не принято. Положим, старшую, Нергисшах, принудительно выдать замуж – тоже ничего особенного, такое как раз бывает. Но вот младшую, Айше, за что под стражу взяли? И, по слухам, так взяли, что не намерены выпустить ее живой.

      Что вы говорите? Да неужто, правоверные? Значит, она привселюдно дала торжественную клятву посвятить

4

«Битва в Мухаребеси» – сражение, которое в европейской традиции называют «битва при Лепанто» (1571). Победа в нем досталась объединенной коалиции католических держав, что поставило предел морскому могуществу Оттоманской Порты в ее противостоянии с Европой.