Огонек для холодного босса. Виктория Вишневская

заставляет почувствовать себя тараканом под подошвой его дорогих ботинок.

      – Понимаю. Иначе бы сейчас ты уже сидела в полиции, а не мило беседовала со мной.

      – Совсем не мило, извините.

      Снова эта усмешка.

      – Как Огонёк? Простите, Лев.

      Чёрт, пора перестать давать детям характеристику и прозвища. Но всё пошло от сестры. Она мою племяшку-сладкоежку Конфеткой зовёт. Вот я и привыкла.

      – В порядке, уже прошло. Но большой стресс. Особенно сейчас, когда Маша временно… Уехала.

      Я слышала, что он говорил ей вчера. И в этой ситуации больше всего жалко именно Лёву. Какая бы мать ни была… Она – мама. Та, кто носила его девять месяцев под сердцем, отдавала частичку себя. А потом дала ему жизнь. Кормила по часам, не спала ночами, учила ходить. Оберегала от розеток, всех колющих предметов и уголков столов. Всегда была рядом. А тут… Оборвалось.

      Малыш будет её искать.

      Стоило, может, подобрать другой метод наказания…

      – Я так понимаю, в будущем вы больше не приведёте его к нам?

      Как подумаю, что больше не увижу его, – сердце сковывает. С Огоньком мы занимаемся давно. Больше полугода. Покровская принесла его к нам в пять или шесть месяцев для укрепления детского тельца. Он полностью здоров, и недавно я начала задумываться, что ему и вовсе это не надо, хоть и полезно.

      Дети мимо меня приходят и уходят. Привязываешься к каждому – и потом с грустью прощаешься.

      Лев не исключение. Но с ним… Как-то всё по-другому.

      Маша как-то обмолвилась, что он ленивый. Или поздний. Даже отстающий в развитии… Малыш не хотел ползать на четвереньках. Сидел, плакал и ждал, когда его возьмут на руки. Но всё было не так. Огонёк – тот ещё шаловливый мальчик, ползал так, что за ним фиг угонишься.

      А все его манипуляции – не более, чем повод привлечь к себе внимание.

      Порой наши занятия выходили за рамки бассейна, и я немного занималась с ним. Учился ходить, пока я держала его за обе руки. Самостоятельно пока не умеет, но… Старается, падая на попку и радостно смеясь.

      Способный, однако сложилось ощущение, что никто им не занимался. Что уж говорить, я, кажется, научила играть его в «ладушки». Показывая ему в первый раз и думая, что он уже умеет это делать, смотрела в огромные и удивлённые глаза мальчика.

      – Боитесь потерять клиента? – на секунду мне слышится презрение в этих словах.

      – Я думаю не только о деньгах, в отличие от некоторых.

      Его тон немного кольнул.

      – Посмотрим, – всё ещё сверля меня серыми глазами, продолжает Покровский. Больше ничего не спрашивает, не говорит. Только сканирует. Теряюсь на несколько секунд, будто выпадая из реальности.

      – А зачем вы здесь? – решаю всё же спросить. – Так поздно.

      Не говорю о вчерашнем визите. Мало ли я накручиваю? Он мог разговаривать с директором.

      – Приехал поблагодарить.

      – Я ничего не сделала для благодарностей. – Посматриваю на фонарь за спиной мужчины. Не могу так долго смотреть в его ледяные, почти бездушные глаза. Не могу понять, что это за человек. Цвет