Принеси мне их сердца. Сара Вулф

как если бы шелковое знамя протянули по гравию. В темноте его глаза светятся золотом из-под капюшона.

      – Гений наблюдательности и мастер протыкания юных девиц, одиноко прогуливающихся во мраке! – Я выдавливаю из себя вымученную улыбку. – Какая честь. Я бы поклонилась, но нож, который ты мне столь любезно подарил, слегка мешает.

      – Я поразил тебя в самое сердце, – твердит он. – Ты должна быть мертва.

      – Хотела бы я сказать, что ты первый мужчина, который говорит мне столь романтичные вещи. – Мне удается извернуться, ухватиться за рукоятку кинжала и с усилием вынуть его. Обжигающая боль притупляется до отвратительной ноющей. – Но, увы, я профессиональная воровка, а не лгунья. – Я тычу в него окровавленным пальцем. – У тебя десять секунд, чтобы рассказать, кто тебя послал. Ассасины-келеоны недешевое удовольствие, а значит, это был кто-то из знати. Кого я вывела из себя на этот раз?

      Его хвост дергается – верный признак, что он ищет способ сократить расстояние между нами и покончить с делом.

      – Девять, – начинаю я.

      В небе над нами красуются три полные луны: Красные близнецы, соединенные россыпью звездной пыли, и Голубой гигант, раздутый, точно брюшко у светлячка. Они заливают величественным ярким светом лес и прорезающую его Костяную дорогу – и в моем распоряжении все время мира, чтобы восхищаться этим, поскольку келеон выбрал путь молчания.

      – Восемь, – отсчитываю я. – Это была леди с грифоном на знаменах, проезжавшая мимо в роскошном экипаже? Ей следовало бы поблагодарить меня за избавление от той изумрудной тиары. Она совершенно не сочеталась с ее цветом лица.

      Он по-прежнему молчит. Стайка белых ворон пролетает над нами и усаживается на соснах, чтобы понаблюдать за разборкой своими красными глазками. Я подавляю желание закатить истерику. Последнее, что мне сейчас нужно, – это ведьмовская клика, наблюдающая за происходящим. Не люблю работать перед зрителями.

      – Послушай, мой дорогой келеон. – Я перебрасываю кинжал из одной ладони в другую, пробую острие. – Ты ранил меня. Но я могу это простить. Куча людей проделывали то же самое, и с половиной из них мы стали добрыми друзьями! Я даже присутствовала на их похоронах! Правда, именно я и устраивала эти похороны. В одиночку. В лесу. Только я, бездыханное тело и лопата. Но это мелкие детали. Кстати, пять. Таймер не останавливался из-за моего выдающегося монолога.

      Келеон снимает капюшон и хмурится, на его голубоватом лбу тут же выступают морщинки. Показываются уши – длинные, тонкие и прямые, без видимых отверстий. Келеоны походили бы на больших кошек, если бы в кошках было что-то от ящериц, и при этом их лапы изгибались назад, как у кузнечиков.

      – Я не выдаю своих заказчиков, – наконец хрипит он.

      – Неправильный ответ! – Я хмыкаю, бросая кинжал между ног келеона и пришпиливая его хвост к земле. Он воет и падает в грязь, боль от ранения в самое чувствительное место почти парализует его. Келеоны могут быть в пять раз сильнее и быстрее любого человека, однако и у них есть слабые места. Пока враг занят попытками освободиться,