Ночь ворона, рассвет голубя. Рати Мехротра

принялась за еду. Какое-то время она была слишком занята тем, что наполняла свой изголодавшийся желудок, чтобы обращать внимание на кого-либо еще. Еда была вкусной, хотя и пресной по сравнению с той, к которой она привыкла. Очевидно, в гурукуле не одобряли специи, лук и чеснок. После третьей порции лепешек и овощной смеси она смогла замедлить темп и осмотреться.

      Здесь были ученики всех возрастов. Она предположила, что самые молодые из них были в основном такими же новичками, как и она сама. Те, что постарше, наверняка возвращались сюда год за годом. А некоторые, видимо, живут здесь постоянно. Какой кошмар.

      Ачарья Махавира закончил есть и поднялся вместе с Уттамом.

      – Завтра в семь утра будет первое занятие, – объявил он грубым голосом. – Опоздавших на урок не допустят.

      Он вышел в сопровождении своей свиты из старших учеников. Все остальные тоже встали, чтобы уйти. Болтая, они отодвигали подушки к стенам и складывали использованные тарелки на стол, чтобы помочь служителям их убрать. Время приема пищи закончилось, а значит, больше не нужно было соблюдать тишину. Бхайрав схватил лепешку и сунул ее в карман.

      – Я почти уверена, что служитель все заметил, – прошептала ему Катьяни, складывая их тарелки аккуратной стопкой. – Не делай так больше.

      – Это на понедельник, – сказал он ей. – Ты же знаешь, что я не могу поститься.

      – Ты можешь и будешь, – сказала она, когда они вышли. – Помни, королева велела вам двоим проявить себя. Думайте об этом как о тренировке, которая проводится лишь раз в жизни.

      – Тренировка, мать ее, – пробормотал Бхайрав себе под нос.

      Оба принца слишком устали, чтобы задерживаться и разговаривать с остальными учениками. Но в любом случае большинство людей, кажется, сразу направились в свои комнаты. Троица вернулась в свою хижину.

      – Я не выживу в этом месте, – объявил Бхайрав, бросаясь на свой тюфяк. Со стоном он начал крутиться и ворочаться. – Это похоже на ложе из гвоздей.

      – Не говори глупостей, – пробормотал Айан, закрывая глаза. – Гвозди удобнее, чем это.

      – Твоя мать нас ненавидит, так ведь? – спросил Бхайрав. – Она ненавидит нас и хочет, чтобы мы страдали.

      – Она хочет, чтобы мы оставались сильными в любой ситуации.

      Айан зевнул:

      – Спи. Нам предстоит проснуться в пять, если мы хотим смыть с себя всю эту гадость яту.

      Это напомнило Катьяни о невероятном подвиге Бхайрава, когда он обезглавил ятудхани. Он всегда был самым слабым из них троих, но в критической ситуации смог себя проявить. Таной гордился бы им. Все их дополнительные занятия себя оправдали.

      – Я не могу поверить, что ты убил ятудхани, – сказала она. – Ты скрывал свои способности все эти годы? Так ведь, Айан?

      Но Айан уже спал – его лицо обмякло, рот был приоткрыт.

      Катьяни хихикнула:

      – Помнишь, как мы клали ему в рот кузнечиков?

      – Не искушай меня. Что ты за сестра такая? – проворчал Бхайрав себе под нос, ворочаясь.

      Катьяни задула лампу и устроилась