Пластуны. Золото Плевны. Золото Сербии. Николай Зайцев

возле горла как сумасшедшее. Замки установлены. Углы возвышения выставлены.

      – Давай сигнал, – уже вполголоса скомандовал пластуну.

      Заклекотал казак ночной птицей. Несколько томительных минут – две тени проскользнули над бруствером.

      – Ну, поручик, опять расходятся наши дорожки, сейчас чучела выставим, чтоб турки остереглись сразу сюда лезть. Нехай постреляють трошки.

      – Что вы за подарунки делали? – решил я сделать приятное казаку, вворачивая для того родное словечко.

      – Гати ставили. Колышек заостренный вкопаешь, через три шага еще один или штык. Побежит турок, споткнется на первом, упадет на второй, если не насмерть, все равно не воин.

      – Хитро, – оценил я. Николай хмыкнул: – Чего тут хитрого?

      – Мы в плавнях[20] на кабанов гатями охотимся, – сказал он. – Кабан чует опасность, но гати не дают ему сойти с тропы.

      Старший фейерверкер доложил о готовности орудий.

      – Шрапнелью[21], трубка два. Веер вправо, три.

      Таиться больше не имело смысла.

      – Батарея, по басурманам, пли!

      Три трехметровых факела рванулись к турецким шатрам.

      – Шрапнельным, трубка один. Веер вправо два.

      Веер – это значит крайнее орудие ставит два деления, среднее два с половиной, следующее – три. Шрапнельная граната взрывается в воздухе, осыпая противника сотнями винтовочных пуль.

      – Батарея, пли!

      – Замки снять и к своим. Аллюр три креста. Поспешай, братцы.

      У противника огни, стоны, крики. Хорошо слышатся в ночи. Прости господи – поторопился! Можно было еще разок врезать. Теперь остаток жизни жалеть буду. Об атаке на батарею турки пока не помышляли. Слишком заняты собой.

      Верный Прохор опять рядом, в руках вертит белую папаху.

      – Нашел, батюшка, нашел! – голос старика ликовал.

      – Схорони пока за пазухой, пластуны за белую заругают, – не оценил я его радости. Не очень-то хотелось ссориться с казаками.

      – Та где эти пластуны. Небось возле турка ползают, пойдем, Иван Матвеевич, одни мы тут остались.

      И тут на правом фланге залп из ручных картечниц. Страшно представить, что там у турок творится, сейчас бы конных казачков, до Плевны рубили бы нехристей.

      – Вот и пластуны отметились, пошли, старый солдат, подождем их возле нашего камня.

      – Простите нас, ребятушки, – перекрестился Прохор, опуская голову и не глядя по сторонам на темные холмики павших сегодня товарищей. Назад мы возвращались в полном молчании.

      Когда опустились на остывшие валуны камней, почувствовал, как я устал. Колени подрагивали, ветер студил пот на спине и боках.

      – Знаешь, Прохор, – я достал портсигар и долго раскуривал папироску, пряча огонек в кулаке, – это, наверное, самый длинный день в моей жизни.

      – Нет, Иван Матвеевич, не суди так. Вот выживем, женим тебя, тогда узнаешь про самый долгий день в жизни.

      Два дня противник приходил в себя, менял части на свежие, а мы долбили скалы и строили укрепления, используя естественный рельеф.

      Начиналась

20

Плавни – длительно затапливаемые поймы рек и озер и дельты, покрытые зарослями кустарника, тростника, рогоза или осоки.

21

Шрапнель – вид артиллерийского снаряда, предназначенного для поражения живой силы противника, как правило начинен пулями.