Сказки жизни. Галина Суслина

так не надо. Вряд ли маме станет легче, если и я стану несчастной. И я благодарна и ей, и отцу, хоть и не видела его ни разу, за то, что я – есть. И за то, что она мне вовремя рассказала, и я не впуталась в подобные отношения. Ну не совсем подобные, но всё же, – рассуждала Ира.

      – Это я за них что ли вину перед Игорем чувствую? А я ведь и перед ним тоже вину чувствую. Бред какой-то! Не виновата я ни в чём. И во всех своих чувствах, которые были до него тоже нет смысла винить себя.

      Всплыла почему-то бабушкина фраза: «Сама виновата, надо было нормального мужика искать». Она звучала каждый раз, когда мама с чем-то не справлялась или жаловалась на что-то, или болела… И периодически добавляла: «Любовь ей понадобилась…»

      Ире было очень обидно за маму и ей даже хотелось поколотить бабушку. Но мама бы не одобрила. Да и сама она побаивалась бабушку и каждый раз просто убегала, чтобы не слышать этого. Только однажды не выдержала.

      Лет в 12 Ира просила у мамы купить магнитофон, а та ответила, что у неё нет такой возможности, и что она на одежду новую ей едва заработала. Тогда бабушка опять встряла, сказав: «Сама виновата: надо было за Ваську замуж выходить, тогда б и деньги были. Вон он сейчас дальнобойщик, и дом у них с Любкой полная чаша…» Ирка не сдержалась и заорала на бабушку: «Что ты всё время только и знаешь, что мамку обвиняешь! Как будто неродная она тебе!»

      Бабушка устало села на диван и сказала: «Так я же люблю вас, переживаю. Это ж я так, любя…»

      Ира тяжело вздохнула.

      – Вот ведь всё про одно… И песня эта дурацкая. Любовь – это вина, а вина – это любовь. Сплелись же, не разорвать.

      – Бабушка, я не виновата! – раздалось с соседней скамейки. Ира обернулась.

      Девочка лет пяти скакала вокруг сидящей на скамейке бабули, которая вероятно намеревалась повязать, пока внучка в парке играет. Бабуля достала из своей сумки спицы с начатым двухцветным шарфом и запутанные клубки:

      – Конечно не виновата, моя хорошая. Вы с Муркой вчера хорошо поиграли. Идём, будешь помогать распутывать. Бабушка вручила внучке розовый клубок, а себе взяла синий.

      Ирина улыбнулась:

      – И я разрывать не буду, – вернулась она к своим размышлениям. – Я расплету, развяжу эти ниточки-верёвочки, узелки, связавшие эти чувства: любовь и вину, мешающие свободно дышать и любить. Я распутаю, как тогда, когда с мамой поспорила, что пряжу, запутавшуюся, сама, без ножниц, без обрыва распутаю. Я долго распутывала-развязывала, но развязала. Я умею! И сейчас распутаю и смотаю в 2 разных клубка: Любовь – отдельно, вину – отдельно. Любовь оставлю, а вину выкину!

      – Вина – это ведь не наказание, – объясняла бабушка внучке. – Она как внутренний голос, голос совести.

      – А как это? – удивилась внучка.

      – Ну, когда чувствуешь, что не надо делать, а делаешь. Тогда сама вину чувствуешь. Даже когда тебе никто не сказал, что ты неправильно поступила.

      – Теперь понятно, – задумчиво ответила внучка.

      – Теперь