Кащеева цепь. Михаил Пришвин

скоро стало белеть. Теперь не страшно и костер развести. Вот вспыхнуло на берегу маленькое пламя, на востоке начался огромный пожар, и потом, когда солнце взошло, как добродушно оно встретило это маленькое человеческое пламя, и как вкусен был чай с колбасой, и какая радостная сила от солнца вливалась в жилы: этой силой опять все живое поднималось и летело на юг, в теплый край.

      – Гуси, гуси летят!

      – А там смотри, что там?

      – Тоже гуси.

      – А там?

      – И там гуси.

      – Ложись на землю, готовь ружье, кряквы летят.

      – Стреляй!

      Одна шлепнулась, другая подумала, споткнулась и тоже упала.

      – А ты, дурак, хотел к бабам идти!

      – Дурак я, дурак!

      На охоте всегда так: нужно одну только удачу вначале, и потом пойдет на весь день, будто каждая новая минута готовит новый подарок. Так прошел этот прекрасный день, и ночь прошла у костра в тепле, на сухом тростнике. И еще одна утиная ночь. В полдень третьего дня путешественники услыхали далеко на берегу колокольчики.

      – Не становой ли нас догоняет? – спросил Курымушка.

      – Очень просто, – ответил Рюрик. – Вот сейчас я это узнаю, он нам кум. Кроме шуток, с отцом ребят крестил, приятель отцу: кум.

      Было там на берегу высокое дерево. Рюрик вышел на берег, взобрался на самый верх.

      – Ну что, видно?

      – Видно, едет шарабан.

      – Становой?

      – Не знаю, не разберу.

      – Скорее же разбирай. Ну?

      – Разобрал: становой!

      И так он это спокойно сказал, будто в самом деле он своего кума встречает.

      – Скорей же слезай!

      – Подожди: за ним в телеге два полицейских.

      – Слезай же, слезай! Эта за нами!

      Но Рюрик слезал не так, как хотелось Курымушке, и Ахилл равнодушно смотрел.

      Курымушка вспыхнул от злости, но вдруг ему пришла одна мысль.

      – Он нас не поймает, – сказал Курымушка, весь просияв, – слушайтесь только меня. Вытаскивай живо лодку на берег.

      – Как вытаскивать, что ты? Удирать надо.

      – Вы-тас-ки-вай!

      Послушались, вытащили на берег лодку.

      – Перевертывай вверх дном.

      Тут все и поняли: под лодкой пересидеть станового. Выбили живо лавочки, нос пришелся как раз в ямку из-под камня, и лодка плотно закрыла путешественников.

      Колокольчики все приближались. Вот если бы мимо промчался! Но нет, колокольчики затихли, и голос послышался:

      – Едрёна муха! Зачем тут лодка на берегу? Стой-ка, я посмотрю.

      Подъехали полицейские.

      – Это их лодка! – сказал становой. – Только где же они сами?

      – В деревне, ваше благородие, – сказал полицейский, – они там, наверно, заночевали, отдыхают, как-никак, а ночки зябкие.

      – Ну, вы поезжайте в деревню, а я вот здесь вас подожду и закушу. Еремей, привяжи коня к дереву, Кузька, подай сюда из шарабана кулек.

      Полицейские уехали. Становой вытащил из кулька четверть с водкой, поставил на дно и подумал, удивился: «Ночью дождя не было, а лодка мокрая».

      – Вот