Сказки волчьего леса. Марина Владимировна Добрынина

открыл один глаз и лениво спросил:

      – Тебе что надо?

      – Поговорить я пришел!

      – Ну говори, – согласился волк и закрыл глаза. Ему было очень хорошо сейчас. Тепло, сытно.

      Заяц обиженно зафыркал, и тогда волку стало совестно, он перевернулся на бок, а после и вовсе сел.

      – Я тебя слушаю, – сказал он, наклонив голову.

      Заяц запыхтел, явно пытаясь собраться с мыслями, насупился даже, после чего проговорил:

      – Ты не должен был убивать того зайца.

      – С чего это вдруг? – удивился волк.

      – Ты обидел зайчиху, – пояснил заяц.

      Волк задумался. Вот мысль об оскорблении зайчихи в его умную голову сегодня точно не забегала, а потому он решил не мучиться и просто спросил:

      – Чем же?

      – Как чем?! – воскликнул заяц и даже подпрыгнул на месте, – она пережила стресс! Ты убил ее друга у нее на глазах!

      – А ты не спросил ее, чем она занималась со своим другом? – осторожно, медленно, тихо спросил волк и покосился на хвост, висящий на шиповнике неподалеку.

      – Это не имеет значения! – категорично заявил заяц, – Я люблю эту женщину и не допущу, чтобы кто-то ее обижал!

      Волк прижал к голове уши, задумался. И в самом деле, имело ли это значение? Заяц любит свою зайчиху и хочет, чтобы она была счастлива. Любым способом. А если бы волчица… Волк встряхнулся. Нет, такого не могло быть. Его волчица верна ему, ну а если бы вздумала уйти, сообщила об этом заранее. Такой у них был уговор.

      Волк вздохнул и сказал:

      – Заяц, я убил того потому, что он непрошенным зашел в мой лес, а я хотел кушать. Передай зайчихе мои соболезнования.

      Заяц поморщился и пробормотал:

      – Зверь ты, все-таки, зверь.

      А потом ускакал в чащу.

      Волк снова лег на травку, подставив солнечный лучам серый бок.

      – Странная штука – любовь, – думал волк, засыпая.

      Мармеладное царство

      Была поздняя осень. Волчата вполне освоились и дали понять отцу, что в его заботе более не нуждаются. Волчица же, глядя на самоуправство отпрысков, промолчала, и потому волк, оскорбленный в лучших чувствах, удалился. Он шел и шел по своему лесу, не обращая внимания ни на жирных полевок, ни на бурундуков, ни на наглых белок, так и лезущих под лапы.

      «Никакого порядка, – угрюмо размышлял волк, – ну какой из меня руководитель, когда собственные дети ни во что меня не ставят? Когда моя же волчица считает, что я не имею права вмешиваться в их жизнь? Могу ли я после этого указывать другим, как им себя вести? Нет. Нет, это бессмысленно и бесполезно». Волк, вообще-то, не был склонен к рефлексии, но тут все сложилось – и плохое поведение членов семьи и погода – серая, моросистая, холодная.

      Тяжелые лапы мягко ступали по опавшей лиственничной хвое. На душе было муторно и гадко.

      Волк и сам не понял, как вышел за пределы собственного леса. Просто пахнуть вдруг стало иначе и солнечные зайчики запрыгали по листьям. По зеленым листьям.

      – Приветствую тебя на нашей земле, незнакомец! –