Альбигойский Крест. На Тулузу!. Виктор Васильевич Бушмин

ответил с еле заметной улыбкой сенешаль.

      Пленных утащили в подвал башни, где Жан-палач соорудил свою комнату пыток, монахи, понуро опустив головы, проследовали за ними, спустились по ступенькам к основанию башни и закрыли за собой низенькую и массивную дверь, окованную железом.

      Сенешаль увидел своего сына, который о чем-то переговаривался с агентами, взявшими в плен двух катарских шпионов. Он направился к ним.

      – Это же надо, – рассказывал Жан, – они чувствуют себя в Каркассоне, как у себя дома! Спокойно так расхаживают…

      – Поздравляю, сеньоры, отличный улов! – Сенешаль громко приветствовал агентов. – Клянусь Спасителем, вы просто молодцы!..

      Они поклонились Ги де Леви. Он жестом приказал своему сыну пойти за ним.

      – Тебе, мой дорогой, я поручаю самый ответственный участок нашей операции…

      – Слушаю вас, отец. – Ги-младший открыто посмотрел в глаза отцу. – Приказывайте…

      – Найди Флоранс и, как бы случайно обмолвись, что сегодня или завтра должна приехать одна старая монахиня, которая воспитывала ее в детстве. Можешь добавить, что сенешаль решил сгладить ее одиночество, разыскав близкого ей человека…

      – Это правда, отец? – Удивился молодой рыцарь.

      – Что именно?..

      – Ну, что приедет монахиня…

      Сенешаль огляделся по сторонам, положил руку ему на плечо и произнес:

      – Это правда. Как и то что, она, судя по всему, и есть тот самый главарь шпионов…

      Ги-младший стоял, потрясенный услышанными словами и хлопал глазами, не находя слов. Отец прижал его к себе, прошептав на ухо:

      – Судьба еще не раз преподнесет такой, вот, сюрприз. И поверь мне, Ги, дай Бог, чтобы эти сюрпризы были менее жуткими, чем сегодняшний…

      – Я все исполню, отец…– глухим голосом ответил молодой французский рыцарь.

      – Ступай с Богом… – сенешаль перекрестил его. – Только, прошу тебя, будь осторожен.

      – С ней? – Удивился сын. – Её то, чего бояться. Она ведь девушка…

      – Порой, сын, женщин надо бояться куда больше, чем мужчин… – грустно ответил отец. – Кстати, а где она сейчас? Что-то я ее не видел и не слышал с утра…

      – Найдем, куда она денется… – ответил Ги-младший. – Я пойду, пожалуй,…

      Сенешаль молча кивнул ему, повернулся и пошел к башне, где, судя по громким воплям, Жан-палач уже приступил к допросу пленных катаров. Он распахнул низенькую дверь и заглянул в комнату пыток. Жан приготовился обстоятельно. Камин жарко пылал, озаряя маленькую круглую комнату каким-то особенным, зловещим кроваво-красным отблеском. Пленные лежали на козлах грудью вверх, их руки и ноги были крепко привязаны к крестовинам досок, делая любое движение болезненным. Жан держал в реках раскаленные прутья, которыми по очереди прикасался к телам пленников, подвергая их жутким пыткам болью.

      – Ваша милость! – Жан увидел сенешаля, поклонился и отложил прутья на каминную решетку. Кончики стальных прутьев стали накаляться, разгораясь ослепительным золотисто-красным цветом