Космическое лето. Алекс Рудин

за собой дверь. Плюхнулся на чурбак, сделал грустное лицо и поправлял у корзины ручку, когда семья, наконец, вернулась. Впереди шла мать под руку с дородным пастором Свеном. Они о чём-то добродушно беседовали. Пастор внимательно слушал маму, и я почувствовал, как на душе скребут мышехвосты.

      За ними папаша тащил покупки. Он был трезвый и потому хмурый. Ну, понятно. Если приглашаешь пастора к обеду – изволь выглядеть прилично. Хотя, как по мне, для обеда было рановато.

      Увидев меня, отец грозно насупился и отвернул нос в сторону, всем видом показывая, как он мной недоволен. А мне-то что? Не хочет глядеть – и не надо! Ещё и пастора привёл – не иначе, как учить меня уму-разуму.

      Позади всех плелись Грегор с Нормой. Брат обнимал Норму за талию, а она повисла у него на плече и что-то шептала на ухо. Завидев меня, они глупо захихикали.

      Я высунул голову в окно, вытер нос и вежливо поздоровался с пастором. Он подошёл ближе, заглянул в столярку.

      – Благослови тебя Создатель, юноша. Какая чудесная корзина! Отрадно видеть, что и в воскресный день ты не забываешь о труде на благо ближних.

      Уголки его полных губ на мгновение дрогнули. Я мог бы поклясться, что пастор подшучивает надо мной. Но тут мать увела его в дом. Я слышал, как она гостеприимно предлагает пастору стул и воду с вареньем.

      Грегор и Норма тоже остановились возле окошка.

      – Спроси его! – Норма весело толкнула Грегора локтем. – Ну, спроси!

      – Тебе надо – ты и спрашивай, – хмуро отозвался Грегор.

      Норма просунула голову в окно.

      – Ал, ты не знаешь, почему Лина ходит загадочная и всё время улыбается?

      – Не знаю, – буркнул я, не отрываясь от работы.

      – А мне сдаётся, что знаешь. Просто скромничаешь.

      Ох, не нравилась мне её улыбочка. Интересно, что Лина наболтала этой рыжей змее?

      – Говорят, отец тебя запер, чтобы ты к ней не бегал. Правда?

      Тут Норма не выдержала и расхохоталась. А Грегор захрюкал, как поросёнок.

      У меня отлегло от сердца. Значит, Лина никому не сказала, что видела меня на площади.

      Но в это время из дома вышел пастор Свен, и они примолкли. Пастор, улыбаясь, подошёл к нам.

      – Веселье – не грех, молодые люди! Господь любит тех, кто умеет работать и веселиться. Кстати, Ани накрывает стол, ей не помешала бы помощь.

      Пастор говорил вполне доброжелательно. Но Грегор с Нормой больше смеяться не стали. Наоборот, бочком-бочком двинули в дом.

      Пастор добродушно покивал им вслед и обратился ко мне:

      – Прогуляемся, Ал? Нам с тобой надо поговорить.

      Ну, началось! Я тяжко вздохнул и послушно поднялся с чурбака. Пастор отодвинул засов, и мы вышли на улицу. Калитка снова заскрипела. Нет, нужно всё-таки её смазать.

      Мы шагали вдоль забора, над которым нависали ветки вороньих яблонь. Пастор насвистывал, заложив руки за спину. Я немного приотстал. На углу палисадника пастор остановился и повернулся ко мне.

      – Отец жалуется на тебя, Ал.

      Я не стал отпираться.

      – Он сам виноват,