Самоцветы. Литературно-художественный альманах. Ольга Таир

индигова пляска —

      За то, что тот парень был в мире один —

      Дега, – и была его краска,

      И были балетные девки его,

      Субретки, рабочие клячи,

      Кормившие черствой галетой его! —

      Все знавшие, что он там прячет

      На холстиках драных, где светит пастель,

      Где масло саргассами льется:

      Их Вечность!.. Да, Вечность!..

                      Не смех. Не постель.

      Не сердце, что кражей упьется

      Подружкиной брошки. Не пляс во хмелю.

      А зеркало, в коем – пред Богом…

      …«Как юбки я синие эти люблю», —

      Шепнула темно и убого.

      Муж руку мою взял в горячий кулак

      И стиснул до боли, как птицу.

      И так руки сжав, мы дрожали, как флаг,

      Что по ветру плачет, струится —

      Затем, что одна опостылая жизнь,

      Балетка, козявка, Козетта, —

      Затем, что ты веришь в бессмертье, дрожишь,

      А Бог покарает за это.

      Ренуар

      Должно быть, так…

      …мы, обнявшись, сидим,

      Ты в черной шляпе, в перьях страусиных,

      Я – в алом бархате; на лбу горит рубин,

      Как будто ягода калины;

      И отражаемся в высоких зеркалах,

      И обнимаем мы друг друга…

      Неужто мы с тобой уйдем во прах,

      Уйдем в рокочущую вьюгу?!..

      Нет, нет, не так…

      …Спадает тряпок соль.

      Марс в зеркале плывет остылом.

      Боль есть любовь. Переплетенье воль —

      Хочу, чтоб я тебя любила.

      Перловицы грудей, и клювами – соски…

      Я – мир живой, животный, зверий, птичий…

      И – зимородки глаз моей тоски,

      Моей души простой, синичьей…

      Я – голая, и я перед тобой,

      И я – волна реки, и чайки,

      Рябь золотая, пот над верхнею губой,

      Купальщица в веселой синей майке,

      В штанишках полосатых, – о Господь,

      Ты видишь, – я река, и я пылаю

      На Солнце!.. – так живот пылает, плоть

      Горит: от леса и холмов – до краю…

      И, золотая, – рождена такой! —

      И, розовая, нежная, речная,

      Вся – липов цвет,

      вся – испуская зной,

      Тебе – дареная, тебе – родная,

      Я краскою под кисть твою ложусь,

      И плавлюсь, и плыву, и плачу,

      И так, не высохла пока, за зрак держусь,

      За твой – без дна!.. – зрачок горячий…

      Курбэ. Ателье художника

      Я собаку ощерившуюся пишу:

      Вон язык ее до полу виснет.

      Я кистями и красками судьбы вершу:

      Вот крестины, а вот уже – выстрел.

      Вот у края могилы глазетовый гроб,

      И священник, одышлив, весь в белом,

      Вырастает над осенью, зимний сугроб,

      Отпевает погасшее тело.

      Как на грех, снова голоден… Кость бы погрызть,

      Похлебать суп гороховый – с луком…

      Я брюхатую бабу пишу: не корысть!

      И про деньги – ни словом,