Лента жизни. Том 3. Игорь Игнатенко

тянут вверх ладони,

      Все, что знают, отвечают,

      Нерадивых дополняют.

      …………………………..

      Нет, неплохо все же, братцы,

      Быть учителем, признаться!

      1963, сентябрь, Тамбовка.

      Судьбе было угодно, чтобы именно на педпрактике я повстречал Ларису Карпову, свою будущую жену, которая тогда первый год работала в должности учителя математики. Поначалу наше чувство развивалось как некое лирическое предощущение в есенинско-фольклорном ключе, а самые первые стихи, посвященные молодой математичке, сочинены были экспромтом. В перерыве между танцами не помню уж какого праздничного вечера мы зашли с нею в пустой класс, и я тут же на доске написал мелом вот эти строчки…

      КарпЁнку

      Ох как трудно,

      Ох как невесело

      Одному быть,

      Всегда одному.

      Ходят девушки

      Мимо с песнями,

      А кому поют —

      Не пойму.

      Ходят девушки,

      Улыбаются

      И смеются враз

      Звонко-весело.

      Голова моя,

      Словно мак,

      Склоняется,

      И летит душа

      Вслед за песнями.

      Голова моя

      По тебе болит.

      Сердце вдребезги —

      В сотни зимних лун.

      А в глазах твоих

      Речка,

      Небо ли.

      Я от ласки их

      Буду вечно юн.

      Вот и кончилась

      Песня звонкая,

      Улетела вдаль

      И рассыпалась.

      Ходят девушки

      Всё сторонкою.

      На окне моем

      Снег да изморозь.

      1963, октябрь, Тамбовка.

      Ну а потом районо направило меня, как человека мобильного и не обремененного семейными и прочими узами, в село Зеньковка, где приспело идти в декретный отпуск учительнице русского языка и литературы. В день отъезда запуржило-замело всю округу, и это было так романтично, что строки сложились в голове сами собой, а записал я их в тетрадь уже по приезде на место новой работы.

      Снежные стансы

      Как я хочу, чтоб эта замять

      Кружила день, кружила два,

      А с ней кружилась голова,

      Лишь по тебе оставив память,

      О снежно-чистая моя!

      Не первый раз я робок в чувствах,

      Но лишь сегодня умилен,

      Огромной нежностью смятен.

      Мне без тебя так будет пусто!

      Да, я влюблен.

      Спой на прощание мне звонко,

      Махни сугробным рукавом.

      Я в дальней от тебя сторонке

      Средь тополей ноябрьски тонких

      Нашел свой дом,

      1963, ноябрь, Зеньковка.

      Директор Зеньковской восьмилетней школы Николай Николаевич Тараканов определил меня на временный постой в дом бухгалтера местного колхоза «Рассвет». Хозяева выделили мне маленькую узенькую комнатушку, где жила раньше их старшая дочка, уехавшая оканчивать школу в тамбовском интернате.

      Рядом с печкой у двери в мои «апартаменты» стоял новорожденный бычок с подвязанной под жгутиком на брюшке баночкой, которую он тут же по мере наполнения и расплескивал на пол. Но меня, рожденного и выросшего в селе, это нисколько не смущало.

      Я