Двенадцать месяцев. От февраля до февраля. Том 2. Владимир Жестков

Дима. – Он из музсалона выходил, когда я туда ещё раз решил ткнуться.

      – Я уж подумал, что ты с Надькой где-то завис, но они с Людкой на месте оказались. Мы их даже разбудить умудрились. Новую какую-нибудь завёл, что ли?

      Вопрос Виктора поставил меня в тупик.

      – Где здесь новую найти? – вместо того чтобы толком объяснить всё ребятам да поблагодарить их за беспокойство, огрызнулся я.

      – Во, теперь я слышу речь не мальчика, а мужа, – засмеялся Виктор. – Так где ты был? Признавайся.

      – Здесь, в музсалоне, присел в кресло, вот меня и убаюкало.

      На мои слова ребята отреагировали весьма своеобразно. Они переглянулись и почти одновременно задали друг другу один и тот же вопрос:

      – Ты куда глядел? – друг на друга посмотрели и тут же рассмеялись.

      – Ну, мы и молодцы, – сказал Дима. – Я смотрю – темно в салоне, мельком глянул – вроде никого, а что он в тёмный угол забился да спит, такое даже в голову прийти не могло.

      – Ладно, нашлась пропажа – и хорошо. – Виктор был в своём стиле. – Я спать пойду, скоро новый день наступит, а у меня ни в одном глазу. – И он, махнув рукой, направился в сторону трапа.

      Неожиданно мы с Димой остались вдвоём, но я этого совсем не испугался, мне вдруг захотелось продолжить наши беседы. До сих пор не понимаю, почему я успокоился. Может, сон, который я так и не смог вспомнить, стал этому причиной. Да и какая разница, захотелось и захотелось. Я потянул Диму за руку, и мы с ним оказались в музсалоне. Второе кресло привести в состояние, пригодное для сидения, – плёвое дело. Пара минут – и вот мы вновь сидим рядом.

      Наступило какое-то неловкое молчание, но Дима сориентировался быстрей меня:

      – Смотрю, Ваня, ты меня как бы избегаешь, пытаешься делать вид, что так случайно или вынужденно получается, а мне всё ясно и понятно. Начал я думать, с чем это связано. Первое и самое очевидное: устал человек, такая эмоциональная нагрузка вдруг на него свалилась. Причём ладно бы он готов к ней был, так ведь нет. Он же ехал безмятежно отдохнуть да на мир поглазеть, и тут нате вам. Одно видение за другим. Так и свихнуться можно. Вот я и решил отойти чуток в сторону. Передохнет человек, сил нервных немного поднакопит, всё в голове уложит аккуратно, чтобы нигде ничего в мозгах не торчало, и вновь ко мне обратится. Потом чувствую: так-то оно, конечно, так, но не только в эмоциональной усталости здесь дело, имеется ещё какой-то фактор, а вот какой? Никак я его вычислить не мог. Только сегодня, уже после ужина, догадался. Сейчас скажу, а ты признайся, пожалуйста, правильно я всё высчитал или ошибся где. – И Дима на меня с такой мольбой во взгляде посмотрел, что я согласно кивнул. А он неожиданно замолчал и в окно уставился.

      За окном глухая чернота, и больше ничего не видно, ни огонька, ни звёздочки подмаргивающей – ровным счётом ничего. Я ждал продолжения, а Дима молчал. Ну, думаю, наверное, он мысли свои по полочкам раскладывает и пытается всё так сформулировать, чтобы нигде ни малейшей ошибки или оговорки не допустить.

      Наконец он начал, да так, что я прямо в стул