.

обзвонит им не хуже молота с наковальней, затыкай уши.

      – Этот, сукин кот, Баранцев только свой трофейный мотоцикл лижет. Только у него винтики мажет. А еслив колхозное, так хоть пропади. Я его, архаровца, привечу, появись он. Я ему налажу салазки… – мать пере мать.

      Своё недовольство содержанием техники в колхозе он не раз высказывал председателю.

      – Ты, Мирон, человека над всем этим хозяйством поставь. Одного. Чтоб он один всем вооружением командовал и отвечал за него, не то хазяйвов много, а инвентарь без догляду. До того доведут, что однажды в поле вывести неча будет.

      И вот такой человек в Сураново появился. Свой механик есть.

      Феофан с желанием взялся за эту должность, и теперь к весенне-полевым работам вся необходимая техника была в готовности, смазана, очищена от прошлогодней грязи.

      Но всё же машина для Феофана была желаннее, и свободное время он посвящал ей. Мирон, глядя на парня, довольный усмехался в бороду, а при случае похваливал его.

      К Феофану потянулись люди с просьбами, каждый норовил зазвать к себе в гости, с дальней, конечно, для себя целью: кому-то нужно привести дрова из лесу, кому-то сено, а кому и в город, в Тайгу или в Томск, на базар съездить, продать чего или, наоборот, прикупить. У каждого своя печаль-забота. И Феофан не отказывал, шёл им на встречу, не гнушаясь и их добродетели, отчего часто ездил на машине пьяненьким.

      Первый год обошёлся как-то без аварии. А на следующий – аж две! Весна выдалась вроде бы дружной, но земля ещё не просохла, и чуть в сторону с дороги сунулся, засел или заюзил. Особенно на чернозёме. И вот в такое слякотное время Феофан согласился Вымятниным съездить за дровишками. Утром собрались пораньше, чтобы до работы поспеть. Старик Авдей зазвал в дом.

      – Ну-ка, Феофанушка-душка, дерни-ка моего пивка.

      – Да уж опосля бы…

      – Давай-давай, Феофан, – поддержал отца сын его, Митька, подставляя гостю ковшичек. – Выпей и покатим.

      Выпили. Слабеньким показалось стариково питьё. Выпили ещё по ковшичку, и направились к Тёплинскому логу: там их дровишки были. Езды минут тридцать, а то и больше, дорога ещё не устоялась. Пока накидали в кузов поленья – развезло всех троих. Возвращались с песнями. И хорошо, что Вымятнины оба в кабину влезли. Будь Минька в кузове, осиротела бы его дýшенька. Хотя и в кабине не понять, как они остались живы.

      Не получилось у Феофана сходу взять косогор из лога, не переключил скорость вовремя что ли, кормилица начал сползать назад и свильнула с дороги на целичок. А там тормози, не тормози, всё равно машину набекрень тянет. Стал рулём выводить, а ЗИС не кобыла, вожжой не одёрнешь – упал на бок, и давай кувыркаться…

      Очнулись, старик из-под низу кряхтит под двумя молодцами, что сверху его придушили. Зашевелились. Из ЗИСа, как из танка, в верхнюю дверцу вылезали. Сами с горем пополам выбрались и старика вытащили. Потом оглядели друг друга: ничего, живы будто. Только у Миньки из уха кровь сочится, башкой мотает, наверно, об кувалдочку стукнулся,