Детский мир. Книга вторая. Воины на крайний случай. Андрей Васильев

участники Второй марсианской смуты. Я в бунтари попал случайно, можно сказать поневоле – просто оказался не в то время не в том месте. Но для суда это ничего не значило.

      И рубил бы я здесь руду, наверно, и поныне – лишь к концу этого года мой срок бы закончился, да только через пять месяцев после нашего прилета и здесь началась смута. Взбунтовались шахтеры, работать отказались. Начальство церемониться не стало, силу применило. И в первом же столкновении с охраной меня так отделали, что я в медблок угодил.

      Но на беду охранников противник им попался не слабый. Многие из шахтеров во время смуты лицом к лицу со спецполицией сталкивались, некоторые даже голыми руками дрались. А кое-кто потом и среди пиратов потерся. Да и сами они среди осужденных тоже были. В общем, часть охранников шахтеры побили, оружием их разжились, а Наилучшие с остатками охраны закрылись в барже, на которой мы прилетели. Шахтеры их в осаду взяли, а меня и других арестованных освободили. Все тогда победу праздновали, а я подумал, что добром это для нас не кончится. Так и оказалось.

      Хоть и сломали шахтеры на барже антенну космической связи, да, видать, успело начальство сигнал на спутник отправить. И ушла с него к Марсу варп-капсула с известием о бунте.

      Через год прибыл сюда корабль усмирителей. Высадились они, сожгли из бластеров с десяток шахтеров – самых буйных, на тех, кто в лес ушел, магнетронные бомбы сбросили. А остальных разоружили. То оружие, что у нас было, против брони усмирителей – ерунда полная. Пистолеты Наилучших – простые хлопушки. И даже автоматы охранников – ничто.

      Объявили нам наказание – каждому недельную норму за три дня сделать. Круглосуточно в шахте работать, без выхода на поверхность. Кто не справится, тому высшая мера. И стали нас группами под охраной вниз отправлять.

      Едва мою группу спустили и двое усмирителей повели нас в забой, как я стал думать, где мне от них сбежать. И когда проходили мы рудоспуск на нижний горизонт, я прыгнул в него, рискнул. Потому что хоть и был он двадцати метров в длину, но все-таки наклонный. Робу я свою порвал, по камню скользя, руки ободрал, чтобы сильно не разогнаться, но всё же не разбился и даже ноги не поломал. А едва внизу приземлился, как следом граната выкатилась. Хорошо, я успел за кучу руды поблизости прыгнуть, взрывом меня только оглушило да каменной крошкой слегка посекло.

      – Вас же могли убить! – вскрикнула Аня. – Зачем бежали? Неужто наказание непосильное было?

      – Да, в общем-то, любой шахтер его выполнить мог, хоть и с трудом. Но только не я. В шахте я на скрепере работал – добытую руду грузил и вез на подъем. Но усмирители всех до единого в забойщики определили. А у меня после… – Сэм на секунду замешкался, – после той стычки с охраной, когда я в лагерный медблок попал, левая рука еле двигается и тяжести долго держать не может. Много бы я с нею вибробуром наработал? Так что ждала меня казнь. Оттого я на побег и решился…

      Моим путем, однако, никто из усмирителей спуститься не решился. А ждать, когда они до меня на подъемнике доберутся, я, разумеется, не стал и помчался к завалу в штольню, из-за которой всё это буйство