Осень в Сокольниках. Эдуард Хруцкий

десять. Я летать не люблю. У меня грамота.

      – Прекрасно. Я хотел бы кое о чем спросить вас.

      Официант изобразил на своем лице внимание.

      – Так вот, – продолжал Вадим, – коль скоро вы здешний ветеран, то наверняка знаете местных завсегдатаев.

      – Так вы не из ОБХСС, – с облегчением сказал официант, – я многих знаю. Многих. Кто такие?

      – Тарас и Батон.

      – Пьянь. Целыми днями здесь торчат.

      – А сегодня?

      – Здесь. Сначала пили, потом начали в железку играть. Второй день гуляют. Деньги завелись.

      – Где они?

      – А вон за тем столом.

      В углу сидела компания. Пять человек здоровых мужиков.

      – А вы Хоттабыча не знаете? – спросил Вадим.

      – Там он, в углу.

      – Вы здесь постойте, дорогой ветеран. – Вадим пошел к столу.

      За уставленным кружками столом разливали водку.

      – Слушай, сука, я петь буду, – толкал соседа в грудь человек с усиками и изможденным лицом, – решай.

      – Погоди. Выпей лучше. Я заряжаю. Три первых, – сказал его сосед, здоровый детина, и протянул над столом сжатый кулак.

      Силин сидел в углу, он был давно и тяжело пьян.

      – Петя, – Вадим подошел к столу, – можно тебя на минутку? Дело есть.

      На мгновение глаза Силина стали осмысленными.

      – А-а… дру-жок… Ты ко мне… Садись… Налью.

      – Потом, Петя. Я с тобой насчет ремонта поговорить хотел.

      – Ты кто? – Из-за стола поднялся кряжистый человек в темной рубашке, расстегнутой почти до пояса. – Тебе чего?

      – Кончай, Тарас, – сказал Силин, – человек по делу.

      – Пусть нам отдыхать не мешают. Ты, мужик, иди. Делай ногами походку.

      Вадим посмотрел на его подбородок. Открытый, созданный для удара. Ох как хотелось ему рубануть с правой этого Тараса!

      – Я ж насчет ремонта, – сказал он спокойно, – мы с Петром сговаривались.

      И тут он увидел глаза человека, собиравшего со стола выигранные мятые рубли. Человек глядел на Вадима внимательно и настороженно. Он был самым трезвым из этой пятерки.

      А пьяный Тарас продолжал напирать грудью, говоря что-то бессвязное и угрожающее.

      Вадиму надоело это лицо, отекшее и бессмысленное, надоел запах алкоголя, которым Тарас дышал на него, все надоело. А самое главное – противно было пятиться от обалдевшего от бормотухи алкаша. Он взял его за руку, сжал, глядя, как начинает отливать краска от лица Тараса, и резко толкнул на длинную лавку, стоявшую у стола.

      – Отдохни, – усмехнулся Вадим, – так что, Петя?

      – Пошли, поговорим, раз я сказал – мое слово кремень. – Язык у Силина заплетался, но он встал и достаточно твердо пошел за Вадимом.

      В восемнадцать часов вся группа собралась в кабинете у Вадима.

      – Давайте, – сказал он, – докладывайте, Симаков. – Вадим открыл блокнот.

      Капитан встал, одернул пиджак. Помолчал смущенно, словно студент на экзамене. Вздохнул.

      – Ну что, Симаков? Пока ничего?

      – Ничего. Проверяем угнанные машины,