Тварина. Александр Леонидович Миронов

по душе.

      В танце Зоя выложила своё мнение о нём.

      – Вы одинокий? – поинтересовалась она.

      – Да. Как вы определили?

      – Ну… – она игриво дернула душкой подрисованной брови и засмеялась. – Глаз намётан, с войны пристрелян.

      – А вы тоже, – наугад сказал он.

      – Да. А вы как поняли?

      – Тоже глаз намётан.

      И им обоим показалась такая шутка уместной, веселой, и они стали кружиться.

      Потом он спросил, перейдя на "ты":

      – Давно вдовствуешь?

      – Пять лет, – слукавила тогда она. На сам деле… – А ты?

      – Я второй год.

      И эта подробность стала ещё одним связующим звеном, закрепляющая их отношения.

      Но говорить о жене-покойнице не хотелось, и Никифор Павлович перевёл разговор на фронтовые воспоминания. О том, как в начале войны он был на западном фронте и как их учебный авиаполк разбомбили под Вязьмой, где, к счастью, он был лишь контужен и ранен в голову.

      Показал заросший волосами шрам, оканчивающийся на лбу едва заметной загогулиной. Она пощупала его пальцами, – удостоверилась, проявив здесь свой профессиональный навык.

      – А я при госпиталях, – сказала она. – С начала сорок второго и до сорок седьмого. Вначале санитарочкой, потом медсестрой. Потом демобилизовалась вместе с мужем.

      – А я при авиации. Механиком самолетов был. Долго не мог оформить военную надбавку за ранение и контузию – потеряны документы. По врачам и комиссиям загоняли. А сейчас у нас в городе новый военком, – продолжал Никифор Павлович. – Молодой подполковник. Матюгнулся, да и говорит: сколько же можно над стариком издеваться!

      – Это кого он стариком обозвал? – рассмеялась партнерша. – Совсем человек не разбирается в физиогномике.

      Никифора Павловича её шутка тёплой волной окатило сердце, и в глазах засветились искринки. Он тоже засмеялся, прижав её к себе, скорее от охватившего чувства благодарности, неожиданно. И испугался невольного порыва. Но Зоя не отстранилась, а лишь вскинула глаза. Это его смутило, и он принял дистанцию. Смущённый и взволнованный он продолжил прерванную тему:

      – Сюда попал первый раз, всё как-то некогда было.

      – То-то я смотрю, новый человек. И довольно-таки бравого вида. Правда, немного подзапущенного.

      – Так возьми шефство!

      – Ну-у, поживём, увидим.

      – Да чего смотреть? Я уже ранен… осколком из-под Сахалина.

      – В наши-то годы и говорить о сердечных ранениях?

      – А причём тут года? Недавно сказку по телевизору слушал. Так в ней царь, старик, так говорит: "Если все любви покорны, так и я покорный то ж…"

      Засмеялись. Зоя Гавриловна на его заигрывания посматривала снисходительно. Как на нечто занимательное и не реальное. Хотелось бы… но кого-нибудь помоложе, по её запросам, на кого она ориентирует себе и внешне поддерживает. Старики ей уже успели поднадоесть. Но от проводов