Потанцуй со мной. Анна Белинская

к вечеру Боренька привез мне мой телефон, успешно сохранившийся у него в барабанном кейсе.

      Среди пропущенных звонков от родителей, Алки, брата и Берга, не было ни одного гребаного звонка от моего парня.

      НИ ОДНОГО!!!

      То есть за все эти дни мой парень не искал меня и не беспокоился о том, жива ли я вообще.

      А теперь уже два часа насилует мой телефон звонками и сообщениями и в итоге имеет наглость приехать.

      «Фиалка не глупи выходи малышка»

      Снова подхожу к окну.

      Кроме тонированной БМВ у подъезда никого нет.

      Ничего не понимаю.

      Надеваю черные легинсы, поверх белые носки с банановым принтом, широкую нюдовую толстовку, волосы закручиваю в высокую гульку, а образ сельского гламура завершаю резиновыми сланцами.

      Мне плевать, как я выгляжу. Пусть радуется, что я жива и относительно здорова, не считая мелких синяков, поцарапанных рук и коленей.

      Уже в подъезде на первом этаже я прекрасно слышу басы, исходящие с улицы.

      С трудом открываю подъездную тяжелую дверь, выигрывая в схватке с разбушевавшейся стихией. Неуправляемый порыв ветра срывает мой капюшон и набрасывает на голову. Обнимаю себя руками и кручу по сторонам головой, выискивая Мота.

      Припаркованная черная тачка сотрясается низкими частотами, перекрикивая бурю, скрежет раскачивающейся урны и скрип подъездного фанерного козырька.

      – Фиалка! – доносится со стороны автомобиля, и я вижу, как из открывшейся задней двери вываливается мой парень.

      Тонированные окна машины опускаются, и мне удается разглядеть пассажиров, число которых явно превышает количество посадочных мест.

      Матвей в черной объемной толстовке, тряпичном цветном головном ободке и в очках-авиаторах широкими шагами движется ко мне, перекатывая во рту жвачку.

      Из машины доносятся гогот и свист ему в след, отчего Свирский оборачивается и с ослепительной улыбкой салютует, по-видимому, новым друзьям.

      – Привет, фиалка! – закидывает свою клешню мне на плечо.

      Это что еще такое?

      Свирский довольно улыбается и, наверное, смотрит на меня, потому что его очки не дают мне этого понять.

      – Руку убери, – не церемонясь, сбрасываю его граблю.

      – Спокойно, фиалка, че за кипиш? – пытается ухватить за талию, но я отпрыгиваю на несколько от него шагов в сторону.

      – Кипиш? – пытаюсь переорать ветер и басы. – То есть то, что ты пропал на несколько дней, а потом объявляешься как ни в чем ни бывало, ты считаешь нормальным? – щурюсь и вытираю рукавом проступившие в уголках глаз слезинки от кусачего ветра.

      – Я никуда не пропадал, фиалка, я был занят. Матушка просила помочь, – смотрит и улыбается, а у меня внутри все полыхает точно в аду.

      – Так занят, что не нашлось ни минуты, чтобы узнать, все ли с твоей девушкой в порядке? А тебе не интересно, как я добралась до дома? – складываю руки на груди и сбрасываю капюшон, чтобы лучше видеть эту наглую рожу.

      – Ну раз ты стоишь здесь передо мной,