Сокровища Аттилы. Клайв Касслер

руку и расцеловал Реми в обе щеки. И только когда они направились к выходу из терминала, Альбрехт Фишер заговорил о своей находке:

      – Простите, что так мало сказал вам по телефону. Думаю, вы сами все поймете, когда увидите привезенное в Германию.

      – Значит, сама находка не из Германии? – спросил Сэм.

      – Нет, – ответил Фишер. – Еще там я почувствовал: за нами наблюдают. Мне нужно было провести лабораторные исследования и осмотр, но этим я не решался заняться там. И поэтому вернулся сюда. Коллеги в «Гумбольдте» и в Свободном университете предоставили мне свои лаборатории. Спал я в кабинете сотрудника, который сейчас в отъезде, а душем пользовался в химической лаборатории.

      – А почему вы не отправились в свою лабораторию в Гейдельберге?

      – Пытаюсь сбить с толку тех, кто интересуется моим исследованием. За работой у меня все время возникает какое-то странное чувство. Я теперь верю: когда за человеком следят, он это чувствует.

      Фишер подвел их к своей машине и отвез в отель «Адлон-Кемпински». Пока Сэм регистрировался, Реми наслаждалась красотой отеля: роскошные ковры, изящная мебель, сводчатый потолок, но еще она заметила – Альбрехт Фишер непрерывно наблюдает за людьми, входящими в вестибюль и выходящими из него. Он был взбудоражен, горел нетерпением, но одновременно боялся. Сэм отправил коридорного с багажом в их номер, присоединился к Реми и Фишеру и спросил:

      – Поднимемся в номер?

      Реми отрицательно покачала головой:

      – Полагаю, лучше посмотреть, что нам покажет добрый профессор.

      Лицо Альбрехта прояснилось:

      – Да, конечно. Я понимаю, вы устали после перелета, но я молчал о находке долго, чуть не сошел с ума. И лаборатория близко.

      Сэм и Реми переглянулись, и Сэм согласно кивнул:

      – Тогда конечно. Идемте.

      Они вышли из отеля; швейцар остановил для них такси и открыл дверцу. Альбрехт дождался, чтобы дверца закрылась, и только потом сказал:

      – Университет Гумбольдта, пожалуйста.

      Таксист провез их всего несколько кварталов, к памятнику Фридриха Великого перед главным корпусом университета на Унтер-ден-Линден.

      Они быстро вошли в здание, которое как будто целиком занимали научные лаборатории – двери с дымчатыми стеклами и номерами на них. За некоторыми открытыми дверями виднелись молодые люди в лабораторных халатах, расхаживающие между черными шкафами с экранами или стоящие у химических приборов и счетчиков, центрифуг и спектрометров. Проходя мимо, Сэм заглядывал во все лаборатории. Реми взяла его за руку и тихо произнесла:

      – Я знаю, ты вспоминаешь счастливые дни учебы в колледже.

      – О чем вы? – спросил Альбрехт. – Я всегда считал, что американские студенты только пьют пиво и ходят на вечеринки.

      – Сэм учился в Калтехе. Там сначала работали в лабораториях, а уже потом пили пиво и ходили на вечеринки.

      – А я вспоминаю некоторых студентов этого университета. Здесь учился один очень перспективный студент, такой Альберт Эйнштейн.

      Реми