Анти-Авелин. Наталия Земская

подозрительно спокойно ответила она. – Ну, проходи. Есть будешь?

      Петрович с удовольствием скинул мокрые ботинки и, дойдя до стола по теплому полу, сел на скамью. Отсюда, разглядывая избу, заметил присутствие мужика: большие сапоги у двери, рыболовные снасти в углу, ящик с инструментами, а на столе под разноцветным полотенцем вкусно пахло обедом.

      – Мужика с работы ждешь? – как можно непринужденней спросил он «бывшую».

      – Жду, – так же непринужденно ответила она.

      Это спокойное слово «жду» острой иглой проткнуло Петровичу горло.

      «А ты как думал? – уговаривал себя Петрович. – Баба ладная, хозяйственная. Ты чего ждал? Что она годами будет слезы лить у окошка?» Но на иглу в горле эти уговоры не действовали.

      – Не обижает?

      – Нет, – ответила Лариса. – А ты по делу или как?

      – Навестить решил. Руководство намекает о переводе в Москву. Вот, заехал повидаться, – соврал Петрович, и сразу же почувствовал приятное облегчение.

      – Ну, да. Ну, да, – уважительно закивала головой Лариса.

      – А Нюрка как вытянулась!

      – Да, растет, – Лариса наклонилась к уху Петровича и прошептала: – Она за перегородкой все слышит.

      «Надо уходить, – подумал Петрович. – Вот, только, когда и под каким предлогом?»

      В этот момент дверь избы распахнулась, и на пороге появился коренастый мужичок с коричневым не то от загара, не то от копоти лицом. Он стянул с головы кепку и привычным жестом, не поворачивая головы, набросил ее на крючок около двери:

      – Здравствуйте всем! – добродушно пробасил мужик. – У нас гости?

      – Здравствуй, Вань. Познакомься. Это Ландрин Иннокентий Петрович.

      По глазам Ивана было видно, что он все понял.

      – Иван, – уважительно протянул он руку.

      – Иннокентий, – так же уважительно привстав, ответил Петрович.

      – Ну, вот и познакомились! Я вот только умоюсь – и за стол. Жена, обед готов?

      – Готов. Готов, – Лариса начала суетиться, расставляя на столе тарелки. – Анюта, помогай!

      На кухню вышла дочка. Исподлобья разглядывая отца, резала хлеб, раскладывала пирожки на блюде.

      Петрович чувствовал себя не в своей тарелке. С тоской думал об оставленной в холодильнике бутылке. Надо было взять.

      – А я с пустыми руками, – виновато заявил Петрович, – купил заранее бутылку, да дома забыл.

      – И не надо, – ободряюще отозвался Иван, – у меня сейчас жаркое время – уборочная страда. Вот как! Я водителем в фермерском хозяйстве числюсь. Со всеми видами техники управляюсь. Завтра в четыре утра – за штурвал комбайна.

      Петрович всегда уважал эту честную мужицкую профессию за ее сдержанность к выпивке и за привычку к порядку.

      Разговор за обедом сначала не очень клеился. Общее напряжение постепенно рассеялось благодаря Ивану. Как ни странно, но Петровичу он нравился все больше и больше.

      Не ревность,