Вспорхнувший воробей. Александр Дейнека

благодарности всякий раз привставала на задние лапки у стен вольера и радостно пищала. Он узнавал меня, махал рукой и говорил что‐то приятное типа: «Ну, как там поживает моя красотка?» или «Мышка моя, ты сегодня особенно прекрасна!»

      Я жила в этом приюте и думала, что вот она – достойная старость, уготованная мне судьбой.

      Но однажды в нашем мышином раю появился незнакомый человек и, оглядев поочерёдно всех, остановил свой взгляд на мне. Работники приюта были, конечно же, рады тому, что он решил забрать меня к себе, только вот я была абсолютно невесела от такой новости. Не готова я была к новым переменам, а особенно – к таким радикальным.

      Новый хозяин (чтоб ему провалиться) принёс меня домой, щедро накормил шоколадной конфетой с маленькими орешками, а потом сказал очень странную фразу, на его взгляд являвшуюся аксиомой:

      – Не место мышам в приюте. Им лучше живётся на воле. – И, несмотря на мой протестующий, а потом и умоляющий писк, он взял меня за хвост, вышвырнул во двор и захлопнул дверь.

      Ему бы объяснить, что в приюте мне жилось хорошо, что я была счастлива, но… куда уж там. За свою жизнь я научилась лишь понимать человеческий язык, но говорить на нём мне было не под силу.

      И вот я снова оказалась на улице. И моя жизнь маленького бомжа возобновилась. Я скиталась, перебивалась чем придётся, пряталась, боялась каждого шороха…

      Автор, позволь мне не описывать этот период моей жизни. Он был тяжёлым, печальным и безрадостным.

      Однажды ночью я спряталась от дождя в каком‐то очередном незнакомом месте, и – о чудо! – этим местом оказался вполне симпатичный загородный дом. Я решила обосноваться тут, чтобы провести в тепле и сытости свои последние (считаные!..) дни… Признаться, мне очень нравится эта «дача» (так называют этот дом его владельцы).

      – А что тебе здесь нравится?

      – Всё! – без раздумий выпалила я. – От интерьера до его хозяев! А в особенности – девушка, которая живёт здесь вместе с мужчиной.

      – И что же в ней такого особенного?

      – Она красивая! Очень милая, приятная и стройная. Именно стройная! Не слишком худая, как многие, сдвинутые на своих формах, но и не толстая баба, которых тоже немало в нашем мире. За ней очень интересно наблюдать, как, впрочем, и за мужчиной, который, наверное, является её любящим мужем.

      Ты только послушай, писатель, какая чу́дная, просто великолепная традиция есть у этой пары! Сейчас расскажу! Самая большая и удобная моя норка находится в их спальне. И каждый вечер я наблюдаю, как девушка заходит в эту комнату, встаёт перед зеркалом и начинает медленно, вещь за вещью, снимать с себя одежду, готовясь ко сну. Раздевшись донага, она долго вертится, стремясь осмотреть себя со всех сторон, а затем надевает прелестный полупрозрачный пеньюар.

      Глядя на неё в такие моменты, я забываю обо всём: о еде, о моём нестабильном прошлом, я даже готова отказаться от сыра и шоколада («сладких» радостей моей мышиной жизни!) и питаться отныне только лицезрением её – этой прекрасной полуобнажённой