Вспорхнувший воробей. Александр Дейнека

жизни».

      Глава 6. Выход

      …Алексей очнулся на огромном валуне. Оглушённый и прибитый багетиной, он лежал, раскинув руки, и смотрел в небо. Немного придя в себя, Лёша сел и огляделся. Успокоившееся море ворчало, шумело, но уже не злилось. Буйство волн закончилось, свирепство стихии сошло на нет, вода присмирела перед сидящим на валуне покорителем её могущественной силы. Алексей вскочил на ноги. «Где она? Марина же только что была здесь?!» – подумал Лёша, озираясь по сторонам.

      Не жалея своего голоса, он позвал её и заметался по маленькому клочку суши, совсем как недавний воробей. Волны были глухи и лишь шумели в ответ на его истошные вопли.

      …Марина ничего не слышала, хоть и была рядом. Девушка была теперь глуха, как тетерев, и нема, как рыба. Красавица сидела на отмели и любовалась закатом. Алексей увидел её и остановился как вкопанный. Боясь, что безумная гонка начнётся вновь, он долго не решался приблизиться. Наконец, морально приготовившись ко всему, он сделал пару шагов, присел совсем рядом и обнял её за плечи. Девушка не шелохнулась, она всё так же смотрела вдаль, как‐то очень грустно. «Откуда такая скорбь?» – подумал Алексей. И вдруг – будто из ниоткуда – посреди ясного, погожего, тёплого летнего вечера на них налетел жуткий ветер, пробирающий до самых костей, холод ворвался в души и посеял страх, ужас и понимание того, что произойдёт сейчас, осознание, что ему, этому леденящему душу холоду, уже ничто и никто не сможет помешать. Это стало ясно, как уже свершившийся факт и то, что ни к чему старания, мольбы и прочие ненужные действия. Это должно было произойти и было необратимо. И это началось. Марина стала превращаться в ледяного идола! По-садистски медленно и будто бы нехотя, холод стал овладевать её телом. Отвоёвывая и замораживая навек клетку за клеткой, он с каждой секундой веско и грубо заявлял, кто отныне хозяин этой красавицы. Марина всё так же неподвижно сидела на отмели и смотрела вдаль. Волны снова и снова накатывали на берег, солнце уходило за горизонт, а Алексей всё так же держал руку на её плече. Чувствовала ли девушка хоть что‐нибудь в эти долгие минуты: невыносимую боль, жуткую пытку, терзающую муку – Бог ведает. Если даже это и было так – она стойко выдерживала всё, ни разу не вскрикнув, ни взмолившись о помощи – даже не шелохнувшись. Лишь в глазах застыло отражение вселенской скорби. Глаза… они оставались живыми до последнего. Алексей всё держал Марину и чувствовал, как этот холод, расползающийся по всему её телу, медленно подступает к плечам. Мгновение назад они ещё были тёплыми и полными жизни, но в следующее… лёд острым ножом пронзил руки Алексея. Он не отдёрнул их. Холод сковал пальцы, угрожая заморозить и его, но Лёша упрямо не желал опускать руки. «Какая разница, один идол или два», – думал он, глядя в глаза подруги. Он понимал, что не в силах помочь Марине, ненавидел себя за своё бессилие, но – не в его власти было остановить ледяное нашествие. Когда лицо Марины подёрнулось тонкой коркой холодного прозрачного стекла, он не выдержал и закрыл глаза.

      И тогда огромная, высокая, страшная, будто