Роскошная и трагическая жизнь Марии-Антуанетты. Из королевских покоев на эшафот. Пьер Незелоф

А еще берегись, как дьявола, всех этих новых идей, которые пытается ввести в моду господин Вольтер; они – гибель для монархий… Но сейчас не время читать тебе мораль, дитя мое; все мои советы записаны в «Наставлении», которое тебе передаст аббат. Читай его каждый месяц.

      – Я буду читать его каждую неделю, матушка.

      – Так много я от тебя не требую, Антуан… Также я написала Людовику XV, чтобы он не удивлялся твоей живости, твоим капризам и твоей взбалмошности. Ты хорошая девочка, у тебя доброе сердце, но к тебе нужно относиться снисходительно… да, очень снисходительно… – Голос императрицы дрогнул; она усилием преодолела волнение: – Что ж, прощай, мое дорогое дитя. Давай посмотрим друг на друга. Возможно, мы больше не увидимся…

      Она прижала дочь к себе. Госпожой Антуан вновь овладела печаль. Она была уже не принцессой, которую ожидает трон, а слабым маленьким ребенком, покидающим, возможно навсегда, свою мать. Она разрыдалась:

      – Матушка! О, матушка!

      Мария-Терезия легонько оттолкнула ее:

      – Иди, дочка, пора…

      Дофина, пятясь, сделала несколько шагов, и вдруг мать вновь протянула руки. Она бросилась к ней.

      – Антуан, – сказала императрица, – мое сердце будет бдеть над тобой издалека, и, если однажды ты почувствуешь себя несчастной, вспомни обо мне…

      Глава VI. Передача

      7 мая показался Рейн и французская земля.

      Для официальной передачи дофины французские власти, которым было поручено ее встретить, выбрали островок на середине реки, напротив Келя. Они построили там пятикомнатный деревянный домик. Госпожа Антуан и ее свита вошли в часть, отведенную австрийцам. Тут же придворные дамы начали раздевать девушку, чтобы затем облачить ее полностью во французскую одежду. С нее сняли плащ, шляпу, нижнюю юбку.

      – Я должна снять всё? – спросила она.

      – Всё, ваше высочество, – ответила княгиня Паар.

      – Даже сорочку?

      – И сорочку тоже.

      – О! – возмущенно воскликнула она. – Значит, я не сохраню ничего, что напоминало бы мне о родине?

      – Даже платок. Этого требуют этикет и обычаи, – заявила княгиня, решительно спуская чулки своей госпожи.

      Госпожа Антуан вздохнула и скрестила руки на груди. Она была совершенно обнаженной. Женщины залюбовались ее изящной стройной фигуркой, маленькими грудями с розовыми сосками, атласными переливами янтарной кожи.

      – Поторопитесь, – сказала дофина. – Мне холодно.

      На нее торопливо надели новую одежду, шелковую и льняную. Когда ее наконец привели в порядок и напудрили, князь Штаремберг вошел и открыл другую дверь.

      – Ее высочество дофина! – объявил он.

      Вся австрийская свита перешла в центральную комнату, где уже находилась французская делегация: граф де Ноай, господин Буре, секретарь кабинета короля, и господин Жерар, поверенный в иностранных делах. Госпожа Антуан подошла к установленному на возвышении посредине зала алому бархатному креслу