Маркиза роддома №5. Олфель Дега

фыркнула.

      – Обязательно во дворе. А вообще, здорово придумала. Вернутся хозяева – а ихние портки радостно над газоном полощутся. На радость соседу-прокурору и соседке-актрисульке. Сушильная машина имеется, дура неотёсанная. Послал боженька наказаньице… Хотя ты в своей задрипановке до сих пор в речке бельё полощешь. Иди, убожище. Покажу, как техника работает. Кого сестра воспитала, простихоспади. Тряпку и то криво держит!

      Лика посмотрела на навороченную швабру с отжимом, которую тётка ей не доверила. Так и пришлось, на коленках, ползать по дому, намывая и без того чистый пол. Хмуро елозя в направлении прихожей, почувствовала, как натолкнулась на какое-то препятствие. Обернулась.

      Парень. Высокий брюнет с модной стрижкой. В коленки которого она как раз и въехала плотно задом. Ойкнув, отскочила, растянувшись на мокром полу. Ведро с водой, мягко покачнувшись, не удержалось на месте и перевернулось, залив всё вокруг. Включая замшевые ботинки брюнета. Даже на вид они были дорогие. Были. Так как сейчас, потемневшие от грязной воды, были ничуть не лучше калош, которые Лика иногда надевала во двор.

      – Вот это поворот, – пробормотал парень, не думая даже отойти в сторону, – я, конечно, знал, что мне дома не сильно обрадуются. Но что замочат с порога…

      – Егор Сергеевич? – обомлела тётка, появившись в дверях, бледная, как призрак, – мы не ждали…

      – Оно и видно, – ответил замоченный, брезгливо отряхивая ботинки, – всего три дня меня не было, выбрался потусить с бро. А тут такие перемены. То-то от мамы сто пропущенных звонков. Маша, тебя что, уволили? Смену готовишь? Так сразу предупреди, что в этом доме глаза даже на заднице нужны. Хозяева ходят тихо, но орут громко. Это я про маму, если что.

      Крепкая ладонь оказалась перед глазами Лики, которая всё ещё сидела на полу, судорожно собирая воду тряпкой. Замерев на секунду, она скосила глаза на руку парня, и вложила в неё грязную ветошь.

      – Это, типа, сам мой свой пол? – уточнил Егор, приподнимая тряпку повыше, – всегда знал, что быть джентльменом – это не моё. Вот так захочешь помочь девушке подняться. А получишь только вот это.

      Тётка, зарычав что-то нечленораздельное, но неприличное, подхватилась, выхватила тряпку из его рук и толкнула её обратно Лике, которая собиралась ускользнуть куда-нибудь подальше.

      – Волновались мы, Егор Сергеевич, когда вы из дома пропали. Мама ваша вся извелась, – заюлила она, заслоняя девушку мощным задом.

      Может, надеялась, что у того после трёхдневного загула память будет как у рыбки, и через три секунды он забудет, что вообще видел постороннюю дома. Лика, впрочем, сориентировалась быстро, убежала на кухню, чтобы там переждать неожиданный приход хозяйского сына домой.

      Парень равнодушно скользнул по домработнице глазами.

      –– Ага. Так волновалась, что срулила куда подальше. Теперь она вне зоны доступа.

      – В Париж ведь хотели слетать, вот и звонила, напомнить про самолёт, – сказала тётка, – потом сказала, что сами доберётесь, и улетела.

      Егор заметно оживился.

      – Понятно, –