Домуша из Заброшенки. Людмила Георгиевна Головина

его не видеть.

      – Тормози, – велел Байбукин. – приехали.

      5.Заброшенка

      Мы выбрались из машины. Моему взору предстала улица (причём, как я заметил, единственная в этой крохотной деревушке), вся в колдобинах, изрядно заросшая травой и с двумя шеренгами серых бревенчатых домов, выстроившихся вдоль улицы. Было очень тихо. И пустынно. Не было видно ни сельских жителей, ни собак и кошек, ни иной живности. Не было даже кур, украшающих обычно любой деревенский пейзаж.

      – А где все? – поинтересовался я.

      – А тебе кто нужен? – ответил вопросом на вопрос Байбукин, но, увидев, очевидно, на моей физиономии удивление, всё же пояснил: – Да тут, почитай, никто и не живёт теперь. Старые жители уж все перемёрли давно, а кто и в город переехал, а молодёжь сюда не спешит. вам ведь всем удобства подавай, а здесь этого – ну как у тебя, в той коробочке картинки чтобы показывать, этого здесь нет. И водопровода нет, и газа тоже.

      Я достал телефон. Действительно, и сотовая связь, и интернет отсутствовали. Странно, совсем недалеко от того места, где мы свернули с трассы, я заметил сотовую вышку. Вроде бы мы должны были находиться в зоне покрытия. Но нет, телефон безмолвствовал.

      – Электричество, правда, есть, только…

      – Что: «только»?

      – Только несколько лет назад кто-то провода своровал. Но если пожаловаться, куда следует, тотчас новые прицепят, да.

      Мне всё это не слишком нравилось. Но раз уж мы приехали, надо взглянуть на этот дом. Покупать мне его хотелось всё меньше.

      – Пошли, чего стоим? Покажу я тебе домик-то наш.

      Мы открыли деревянную калитку, жалобно заскрипевшую и покачнувшую и без того накренившийся деревянный забор.

      – Руки, руки ко всему приложить надо. У нас с мамашей уже силы не те, а ты молодой, вмиг всё исправишь.

      Я промолчал. Какой смысл ему объяснять, что я сроду не держал в руках ни пилы, ни топора.

      Байбукин, тем временем, отомкнул замок (легко отомкнул!) и мы шагнули внутрь. В полумраке передо мной предстал интерьер самой обыкновенной русской избы. Мы миновали сени, где на лавке стояли два оцинкованных ведра, очевидно, для воды, и на стенах висели на гвоздях какие-то предметы, я не стал вникать, какие.

      В самом помещении справа бросалась в глаза печка, кажется русская, но не поручусь, я в них не разбираюсь. Рядом стоял самодельный стол из некрашеного дерева, покрытый вытертой клеёнкой и пара табуреток. Налево располагалась, очевидно, парадная комната («зала» – так назвал это помещение Байбукин).

      Центральное место здесь занимала кровать с металлическими спинками, украшенная целой пирамидой подушек, покрытых сверху кружевной накидкой. Вообще, кружев в этой комнате было очень много, они были пришиты и к простыне, выглядывающей из-под лоскутного одеяла, и к занавескам-задергушкам, и к полотенцу, украшающему тёмноликую икону в красном углу. На тумбочке притулился допотопный кинескопный телевизор, экран которого также был занавешен кружевной салфеткой. Если есть телевизор, значит, правда, электричество здесь когда-то было… Байбукин, заметив мой интерес, пояснил:

      – Всё