Твоя жестокая любовь. Юлия Гауф

душевно, Владу физически… да его корежит от меня! Наизнанку выворачивает.

      Но я, слушая тишину, открываю дверь в ванную, запираюсь, и выдыхаю облегченно – одна! Боже мой, я одна!!!

      Нагло, не жалея, пользуюсь мужским гелем для душа, и, подумав, нахожу новую зубную щетку. Длинное, широкое полотенце доходит ниже колен, и на одежду, валяющуюся на полу, даже смотреть неприятно – кажется, она вся пропитана тем мерзким баром, грязная, и испорченная.

      – Ладно, позже надену, пусть пока волосы обсохнут, – решаю я, и тихо возвращаюсь в комнату.

      – К слову, Вера, ты испортила мой вечер.

      Этими словами меня встретил Влад. Снова стоит у окна, мощная фигура напряжена, и бездвижна, и давит беспощадно, чертов сыч.

      – Значит, мы квиты. Ты тоже мне много что испортил. Влад, есть ненужная футболка или рубашка?

      – Зачем? – он обернулся, и я не увидела, но почувствовала, что он разозлился от того, что я в одном полотенце. – В шкафу возьми любую.

      Хватаю первую попавшуюся белую футболку, и возвращаюсь в ванную, откуда выхожу уже относительно прилично одетая – футболка на мне висит, как балахон: широкая и длинная, она скрывает очертания моей фигуры.

      – Ложись спать.

      – Не хочу, выспалась.

      – Странно, – он мягко приблизился к кровати, на которую я села, – обычно похмелье не отпускает так быстро.

      – Я же говорила, что не пьяна! Раскачало немного, но не стоит делать из меня алкоголичку.

      – Не стоит, да, ты сама с этим справишься.

      Так, мы сейчас снова разругаемся! А этого нельзя допустить, раз увольнять Влад меня не собирается. Да и Вероника… Боже, что он знает?

      – Хорошо, будь по-твоему, я пошла в родную мать, и через пару лет сопьюсь. На дно опущусь, – послушно тараторю, и быстро меняю тему на более опасную: – Ты про Нику спрашивал. Я правду сказала, не солгала. Ты не мог нас видеть в тот день, потому что этого не было. Столько лет прошло, мы с ней часто виделись, и… да, думаю, ты спутал дни. Ко мне полиция приходила, спрашивали, и спрашивали не один раз, так что если бы я была с ней – узнали бы об этом. Я просто не хочу между нами недопонимания, потому и объясняю: в тот день я не видела ее.

      Боже, прости мне мою ложь. Но лучше она, чем та правда, которая больше на бред похожа, что снится мне ночами столько лет.

      – Наверное, ты права. Я перепутал, – Влад опускается на пол рядом с моими ногами. Я не вижу его взгляд из-за черной, как вороново крыло, ночи, но чувствую, как жжет этот лед. – Вы близко общались, и я подумал, что мало ли…, но спасибо, что объяснила.

      Он мягок. Снова дружелюбен, приветлив, но кажется, что лучше бы, как и раньше жалил меня словами, чем окутывал этой пыльцой.

      Пылью.

      Наверное, кажется, и я снова придумываю то, чего нет. Влад поверил, иначе бы не сидел так спокойно рядом со мной, а придушил бы.

      На миг, на краткий, проклятый миг я очаровываюсь – этой ночью, тишиной и разлившимся спокойным смирением. И Владом, чья светловолосая