Мои ночные забавы. Роман Черкашин

– это не рубины,

      И вот его упал оклад.

      И он к коту шагнул неловко,

      И слабо руку протянул,

      И он по шерсти гладил ловко,

      А кот протяжно так зевнул.

      Художник цену поубавил,

      И мирно с другом он прожил,

      И он себя в веках прославил,

      А кот? С хозяином дружил.

      С этого стишка началось моё вхождение в поэзию.

      Тоскующая

      Женщина вновь курит у окна,

      Дым клубится ввысь от сигареты,

      А во взгляде у неё тоска,

      Потому что сказки больше нету.

      Потому, что выросла она,

      Ждёт от этой жизни только худо,

      Оттого, что каждый день одна,

      У неё пропала вера в чудо.

      И глаза её всё смотрят вдаль,

      Там она надеется приметить,

      Детство, что ушло под звон капель,

      Мать с отцом последний раз приветить.

      Так и курит, и сжимает шаль,

      Дым-туман под потолком клубится,

      Смотрит в прошлое, в глазах печаль,

      И тоска у сердца спать ложится.

      Ходжа Насреддин

      По улицам Кокандским,

      Багдадским и Бухарским,

      Ходил один лукавый человек,

      Халат имел в заплатах,

      От бедности не плакал,

      Любил сидеть по долгу в чайхане.

      Его звали дороги,

      И солнце на восходе,

      И ездил он всегда на ишаке.

      Ишак не просто транспорт,

      Он верный друг всех странствий,

      Хоть и порой упрямился идти.

      Пусть и любил базары,

      Но был совсем нестарый,

      Вельможные гаремы посещал…

      Пока вельможа дрыхнет,

      Жена в любовном вихре,

      Танцует на измятой простыне.

      А утром вновь дорога,

      Его звала, как многих,

      Всё дальше уходил он в даль по ней…

      И в чайхане наутро,

      Рассказ вели, как мудро,

      Обставил знать хитрющий Насреддин.

      Он не любил богатых,

      И презирал тех знатных,

      Которым звон монет всё заменил,

      Кто жаждал лишь наживы,

      И жил несправедливо,

      Кто важностью своей других губил.

      Шутил он очень часто,

      Смеялся и над властью,

      За что не раз он был приговорён…

      Будь ты хоть муж учёный,

      Но спесью облачённый-

      К насмешкам за гордыню обречён.

      Будь ты мулла богатый,

      Иль дервиш бородатый,

      Стяжательство религией прикрыл,

      Раз золото дороже,

      То для святоши тоже,

      Острот он очень много сочинил.

      Простой народ обсчитан,

      Налогами забитый,

      Их Насреддин по-своему жалел,

      Они его любили,

      Скрывали, не судили,

      И восхищался каждый, как умел.

      Да, говорил он много,

      И многое в народы,

      Со временем сумело разойтись,

      И до сих пор всё точно,

      По – видимому прочно,

      Во власти все пороки разрослись.

      Постой,