РУКАВодство по рукоприкладству. Александр Иулианович Рукавишников

а главное, крест.

      Наши ученики Лена и Иван Седовы назвали Митрофаном одного из своих сыновей.

      Красный квадрат усов и другие

      Из чего угодно может получиться что угодно, только начни превращать и анализировать. Например, как видит лошадь женщина из окна дома, как ее видит воробей, сидящий на мостовой, как ее видит муха, которая сидит у лошади на животе.

      П. Н. Филонов

      В этой книге мы в основном ведем речь об искусстве скульптуры, применяя вечные критерии оценки. В парках раньше были «бабы с веслами», «метатели дисков» да «пионеры», а теперь одни инсталляции. Одно их объединяет: и первые и вторые могут быть хорошими и плохими. А вот чтобы увидеть это, надо много работать над своей эрудицией, формировать вкус.

      Например, частой ошибкой бывает, когда детали сделаны в другом ключе, нежели все произведение. Это случается даже у великих. Кисти рук у «Короля и Королевы» Генри Мура меня немножко смущают своей излишней реалистичностью. Поскольку мы много говорим о вечном в искусстве, наверное логично, имея это в виду, идти в обратную сторону от мейнстрима, добиваясь там новых побед. Как шутят современные музыканты: «Авангардная музыка теперь только в консерватории». Случается, что художник, делая так, сам возглавляет мейнстрим, не желая этого. Другие мастера вынуждены параллельно заниматься пиаром для достижения популярности. Не секрет, что им приходится делать все наоборот, не так, как принято в обществе, повергая наивную публику в шок. Хундертвассер, Дали, Бойс, Уорхол вынуждены были исполнять весь этот нескончаемый перформанс. Сколько художников, которые работу над имиджем превращают в неотъемлемую часть творчества!

      Помню, как один голландский художник и фотограф, который находился вместе со мной в маленьком итальянском городке Гаретто, любил подойти к моим окнам с симпатичной коричневой козочкой, которая составляла часть образа, от трех до четырех утра, когда сон самый крепкий, и негромким низким голосом пропеть: «Alexander, come on». Первый раз спросонья я подумал, что со мной разговаривает Бог. Когда я выглянул из окна, оказалось, что проснулся не я один. Деликатные, веселые итальянцы прощали ему это. Но достал он всех прилично. Многие не до конца понимали, что он имел в виду, а это был пиар-ход на пути к известности, пусть и с мизерной аудиторией. Как-то на открытии нашей с папой выставки в Амстердаме мое внимание привлек пожилой мужчина, странно одетый, с ярко-красным, почти фосфоресцирующим квадратиком усов на верхней губе на манер Гитлера. Вел он себя неадекватно, вызывающе шумно. Надо сказать, что улица, на которой открывалась выставка, самая галерейная. В каждой продаются шедевры. Древний Китай, Египет, Пикассо, Тулуз-Лотрек. Упирается эта улица в Национальный музей. На вернисаже были в основном художники и арт-критики. Я поинтересовался, чем знаменит этот человек с красными усами. «Красными усами», – ответили мне. И я сразу все понял. Только некоторые могли позволить себе роскошь не заморачиваться этим: Джакомо