Мои ночные рефлексии. Ирина Гербертовна Безотосова-Курбатова

что я, по своей сущности, не диссидент, не бунтарь, не революционер, не инакомыслящий человек, но не по причине трусости, а по причине абсолютной аполитичности (любые партии мне чужды!). В какой-то степени в свое время я понимала Джонатана Свифта, когда читала о том, как он бегал из одной партии в другую (не состоять ни в какой, наверное, было ему нельзя). Но еще и потому, что я очень рано поняла, что переделать других абсолютно невозможно (изменения могут происходить только внутри каждого человека). Любые попытки как подчинить всех, так и защитить всех обречены на неудачу. В свое время я очень увлекалась темой декабристов (покупала много книг, ездила на специальные экскурсии в Ленинграде) – их трагедию остро переживала как свою личную (много лет искала ответы на многие вопросы и, наконец, глубоко осознала, что, несмотря на всем известный стих Пушкина «Не пропадет ваш скорбный труд и дум высокое стремленье», на самом деле – их давно все забыли и никто даже не вспоминает!!!). Сколько жизней было разрушено и уничтожено – ради чего? и – ради кого???

      Однако при своей аполитичности и не стремлении звать на баррикады, у меня были сформированы с юности свои принципы и принадлежности к определенным философским течениям и концепциям, которые я никогда не скрывала (это моя идентификация, от которой я никогда не откажусь). Так, я в свое время очень интересовалась экзистенциализмом. Мы на студенческом научном кружке (СНО) по литературоведению проблемы экзистенциализма горячо обсуждали в связи с литературным творчеством Айрис Мёрдок, но потом после этих споров никто никого никуда не вызывал и ничего не запрещал, и я думала, что такие обсуждения достаточно невинны и не могут быть опасны. Но не тут-то было! Спустя почти десять лет (несмотря на перестройку!!!) уже работая в сельхозинституте, на занятиях по философии при УМЛ (университете марксизма-ленинизма), на одном из семинаров я стала говорить о значении сущности и существования отдельного человека, о его индивидуальности, о его неповторимой судьбе. На занятии присутствовал один «старичок» с кафедры марксизма-ленинизма, ему мое выступление не понравилось (зато оно очень понравилось всем остальным слушателям) и он решил доложить тем, от кого он, видимо, и был «командирован»). Я об этом узнала на следующий день от нашей очаровательной преподавательницы, она прибежала ко мне в мою аудиторию, где я вела занятия, вызвала меня в коридор и попросила быть осторожнее, правда, якобы она сумела убедить его в моей благонадежности. Я, конечно, всю ночь не спала, маму травмировать не стала, но – меня, к счастью, никто никуда не вызвал. А я мысленно поблагодарила свой милый пед за данную мне возможность в течение пяти лет учебы в институте быть самой собой в своем интеллектуальном поле и не дрожать, как пескарь. Больше подобных ситуаций в моей жизни не было, за исключением неожиданно объявленного ГК ЧП в 1991 году, которая не на шутку напугала маму и, думаю, этот стресс и спровоцировал у нее рак и ее уход из жизни через полтора года.

      После окончания института в 1981 году меня единственную