Мои ночные рефлексии. Ирина Гербертовна Безотосова-Курбатова

не в состоянии убить любовь ребёнка к предмету. Это – про меня.

      История моей влюбленности в английский язык началась с 5 класса (1963 г.). Годом раньше (в четвертом классе) наша мама решила нас обучать английскому (она его знала превосходно – закончила американскую школу в Харбине). Занятия проходили в ее стиле – жестко – и поэтому состоялось только 2-3 занятия, мы сидели зажатые, мама своим энергичным голосом вводила нас сразу в лабиринт спряжения глагола «to be». Но, видимо, ей эти занятия самой были в некоторый напряг – да и некогда было (тогда еще в 1963 году субботы были рабочими – отдыхать по субботам стали только с 1967 года) и свободного времени почти не было).

      Много лет спустя (к тому времени я и сама уже преподавала английский язык на своих любимых курсах при пединституте) я случайно узнала, что когда-то в Магадане мама тоже преподавала английский на курсах, мне стало страшно интересно и я ее стала расспрашивать, сколько человек было в группе и сколько времени это длилось. Она, как ни странно, но очень нехотя, сказала мне правду: после первого занятия из 15 или 17 человек на следующее занятие не пришел никто. Я одновременно испытала сильнейшие амбивалентные эмоции: была потрясена, но и не удивилась, испытав на собственной шкуре ее методы. С нами мама уже больше никогда не пыталась заниматься английским, но тем не менее я на всю жизнь запомнила тот вечер нашего первого занятия: было около восьми часов вечера, я отпросилась одна погулять, вышла на улицу, светила огромная луна, я смотрела на нее и с восхищением повторяла «moon», мне навстречу неслись грузовики с зажженными фарами (недалеко была автобаза и они, наверное, возвращались после рабочего дня) и я испытала, ни с чем не сравнимое, интеллектуальное волнение от совершенно новых знаний.

      Год спустя, в пятом классе в школе нас стали обучать иностранным языкам. Мы, конечно, стали учить английский – именно английский кардинально и изменил нашу жизнь. Мы учились в школе № 1, но директор не дал английского в пятом классе, для мамы это было неприемлемо, и она отдала нас в школу № 4, которая находилась очень далеко от дома (нам приходилось туда добираться пешком около 40 минут, транспорта никакого не было). Как послушные дети, мы не роптали, более того, мне там нравилось (школа располагалась в очень красивом 4-х-этажном здании, бывшем до революции реальным училищем, стояла на самом берегу Волги и вид из окон был сказочный). Но сейчас, по прошествии многих лет, видя, как быстро бегают в школу дети из нашего двора буквально за 3 минуты, я осознала, что мы все-таки много сил тратили на дорогу и мы были единственные в классе, кто жил от школы так далеко (конечно, это была не 3-х часовая опасная дорога в джунглях в школу, как это бывает в латино-американских или азиатских странах), но рядом с нашим домом было две школы в шаговой доступности, куда мы спокойно могли бы ходить. Но наша мама об этом не думала, а если и думала, то со знаком наоборот, считая, что ходить далеко очень полезно (и, наверное, она была бы права, если бы не мой ревматизм сердца, который всю жизнь давал сильную усталость, но она о нем не догадывалась –