Лабиринт Ванзарова. Антон Чиж

пока излучал дружелюбие.

      – Натворить такое человек может, задурив себе голову отравой или под гипнозом, – Лебедев величественно оглянулся. – Пустых бутылок или принадлежностей для курения опия не вижу. Что же остается? Что нам говорит лживая психологика?

      – Аполлон Григорьевич, это не смерть сомнамбулы.

      – То есть, полагаете, купца не подвергли гипнозу, чтобы он покончил с собой?

      – Нет.

      В лице криминалиста мелькнуло раздражение.

      – Но почему?

      – Сомнамбулу можно загипнотизировать на простое действие.

      – Что здесь сложного? – с вызовом спросил Лебедев.

      – Морозов переставил мебель в середину торгового зала, установил тяжелое зеркало, разделся догола, закинул за спинку стула шнур, накинул петлю себе на шею, накрутил конец шнура на руку…

      Лебедев ждал. Продолжения не последовало.

      – Горю от нетерпения: что же дальше?

      – Дальше черед криминалистики, – ответил Ванзаров смиренно.

      Разжался мощный рык, от которого пристав вздрогнул.

      – Не вздумайте увиливать, друг мой.

      – Не имею такой привычки.

      – Объяснитесь.

      – Как прикажете… Вначале простой вопрос: Морозов задушен?

      Нагнувшись со своего гвардейского роста, Аполлон Григорьевич рассмотрел шею, заглянул в широко раскрытые глаза и в раззявленный рот торговца.

      – Явные признаки удушения, – ответил он. – Окончательно скажу после вскрытия, но пока никаких сомнений.

      – Когда он умер?

      Поленившись вытаскивать градусник из саквояжа, Лебедев снял перчатку и коснулся мертвой груди. Прикинув нехитрый расчет, заявил, что где-то между двумя и тремя часами ночи, может, чуть раньше, в магазине очень холодно.

      – Намного раньше: между одиннадцатью часами и полночью, – сказал Ванзаров и приготовился к буре.

      Криминалист нахмурился, заложив саквояж за спину. Будто готовясь к драке.

      – Учить меня вздумали?

      – Вывод логики.

      – Да неужели?

      – Две фунтовые свечи, – Ванзаров жестом заставил Лебедева повернуть голову. – Одна догорела, другая почти не тронута.

      – Что с того?

      – Потухла свеча с правой стороны зеркальной рамы. Почему? Простой ответ: огонек задул поток воздуха, когда захлопывалась дверь. Просто потому, что эта свеча ближе к двери. А левая – чуть дальше, прикрывается ею и отчасти бронзовой рамой. Огонек удержался. Такая свеча горит примерно двенадцать часов. Сравнив разницу между целой и потухшей, получаем нужное время смерти Морозова.

      Ванзаров выражал такую невинность, что Аполлон Григорьевич насторожился.

      – Хотите сказать, дверь захлопнул убийца?

      – Чтобы проверить этот вывод, позвольте вопрос: Морозов мог задушить себя сам?

      Упорство чиновника полиции подействовало. Лебедев колебался.

      – Видал я, как человек повесился на спинке кровати, стоя на коленях, –