«То, что мы зовем душой…» Избранные стихотворения. Александр Кушнер

продемонстрировать в сгущающемся хаосе способность языка и внятности, сознания – к трезвости, зрения – к ясности, слуха – к точности.

Иосиф Бродский

      Вместо пьянящей готовности к смерти с «точкой пули» в конце его поэзия напоена спокойной готовностью к жизни, к счастливой жизни! Неслыханным, несносным для искусства душевным равновесием, «опрятностью», как заметила Белла Ахмадулина, веет от его поздних книг – еще сильнее, чем от ранних.

Андрей Арьев

      Поэзия Александра Кушнера… не только убеждает человека в возможности счастья («О, до чего ж эта жизнь хороша и сладка, шелка нежней, бархатистого склона покатей!..»), она и сама вносит счастье в мир. Она учит нас по-новому видеть окружающее. И чем шире простирается содержание поэзии, захватившей нас, тем богаче наш опыт, тем богаче наша жизнь, тем она значительнее и… радостнее…

Дмитрий Лихачев

      Кушнер – поэт жизни, во всех ее сложнейших проявлениях. И в этом одно из самых притягательных свойств его поэзии.

Дмитрий Лихачев

      Вразрез с господствующей традицией лирики Кушнер пишет о счастливой любви. Стихи Кушнера рассказывают о счастье жизни и не утихающей за него тревоге.

Лидия Гинзбург

      Для русских читателей имя Кушнера – это шифр, код, даже больше: это личное переживание.

Людмила Петрушевская

      Поэзия суть существование души, ищущее себе выхода в языке, и Александр Кушнер тот случай, когда душа обретает выход.

Иосиф Бродский

      Первое впечатление

      1962

      «Что делать с первым впечатленьем?..»

      Что делать с первым впечатленьем?

      Оно смущает и томит.

      Оно граничит с удивленьем

      И ни о чем не говорит.

      Оно похоже на границу, —

      И все как будто бы за ней

      Трава иначе серебрится,

      А клюква слаще и крупней.

      Что делать с первым впечатленьем

      В последующие часы?

      Оно проходит дуновеньем

      Чужой печали и красы.

      И повторится вряд ли снова,

      И проживет не много дней,

      Но настоящего, второго,

      Оно и ярче, и милей.

      «Когда я очень затоскую…»

      Когда я очень затоскую,

      Достану книжку записную,

      И вот ни крикнуть, ни вздохнуть —

      Я позвоню кому-нибудь.

      О голоса моих знакомых!

      Спасибо вам, спасибо вам

      За то, что вы бывали дома

      По непробудным вечерам,

      За то, что в трудном переплете

      Любви и горя своего

      Вы забывали, как живете,

      Вы говорили: «Ничего».

      И за обычными словами

      Была такая доброта,

      Как будто Бог стоял за вами

      И вам подсказывал тогда.

      Вводные слова

      Возьмите вводные слова.

      От них кружится голова,

      Они мешают суть сберечь

      И замедляют нашу речь.

      И все ж удобны потому,

      Что выдают легко другим,

      Как мы относимся к тому,

      О чем, смущаясь, говорим.

      Мне скажут: «К счастью…»

                            И потом

      Пусть что угодно говорят,

      Я слушаю с открытым ртом

      И радуюсь всему подряд.

      Меня, как всех, не раз, не два

      Спасали вводные слова,

      И чаще прочих среди них

      Слова «во-первых, во-вторых».

      Они, начав издалека,

      Давали повод не спеша

      Собраться с мыслями, пока

      Бог знает где была душа.

      «Два мальчика, два тихих обормотика…»

      А. Битову

      Два мальчика, два тихих обормотика,

      ни свитера,

      ни плащика,

      ни зонтика,

      под дождичком

                        на досточке

                                      качаются,

      а песенки у них уже кончаются.

      Что завтра? Понедельник или пятница?

      Им кажется, что долго детство тянется.

      Поднимется один,

                                      другой опустится.

      К плечу прибилась бабочка

      капустница.

      Качаются весь день с утра и до ночи.

      Ни горя,

      ни любви,

      ни