Стоящие свыше. Часть VI. Грядущие в пропасть. Бранко Божич

это действо приятным глазу. Я не буду рассказывать здесь о войне на стенах Цитадели, где я видел это десятки раз в день. И о раздутых чумных трупах в логе Змеючьего гребня я тоже рассказывать не буду. Я не скажу и о десятках призраков-сирот, которые бродят по Выморочным землям и даже не подозревают о том, что убивают глупых духов, забирая у них энергию. Глупые духи, Йера, это такие, как ты, только без ночников в спальне. Я не буду говорить о кинских мальчиках, которых чудотворы превращают не в животных даже – в ходячих мертвецов. Йера, чтоб ты знал: здесь это называют опытами Исида по сбросу энергии в Исподний мир – детям моего мира делают лоботомию, что открывает в них способности… хм… призраков. Нет, Инда, ко всему этому ты имеешь лишь косвенное отношение. Но бездымный порох… Ведь это твоя идея, лично твоя. Йера, ты не слышал этой истории, я тебе ее расскажу. Вкратце. Этот аналитик Афранской Тайничной башни передал дикарям Исподнего мира рецепт бездымного пороха и технологию изготовления разрывных снарядов. В то время как фортификация там рассчитана на навесной огонь чугунными ядрами. Так кто из нас убийца? Ради того, чтобы выманить меня в Исподний мир, ты подставил под удар десятки тысяч людей. И не только молодых и сильных мужчин, но женщин и детей – величайшую ценность Исподнего мира. Не только для меня, но и для вас! И что самое обидное, эти убийства не оставят на твоих губах вкуса смерти.

      – Ты же понимаешь, что во мне не проснется совесть.

      – Конечно не проснется. Я пытаюсь объяснить, что многие жизни, которые прервутся столь варварским образом по твоей воле, мне много ближе и дороже, чем твоя. Хотя бы потому, что речь идет о людях Исподнего мира, моего, а не твоего. Ты для меня чужак, враг, которых не только можно, но и нужно убивать.

      – Так почему же ты этого до сих пор не сделал? – усмехнулся Инда.

      Оборотень усмехнулся в ответ, и в ту же секунду Инда увидел межмирье… Темную силу, что стояла за плечами этого человека в межмирье. Развернутые кожистые крылья и треугольные головы на гибких шеях. И почему-то ясно представлялся холодный зимний закат и крутой берег реки… Нет, многоглавый змей не был ее сущностью, лишь воплощением, личиной. Эта сила напомнила молнии и воронки смерчей над светящимся потоком магмы – неживая, неразумная, она неумолимо наступала, жаждала не крови, но смерти тех, на кого обращалась. И Инда понял, что оборотень не подчиняется этой силе, а противостоит ей, сдерживает ее жажду. Нет, не благородство заставляет его это делать, не отвращение к «вкусу смерти», не жалость к врагам. Что-то иное.

      Оборотень словно захлопнул дверь в межмирье – в его власти было показать свою силу или скрыть ее от постороннего взгляда. У Инды сбилось дыхание. Он забыл, что такое страх, и теперь сомневался: а страшно ли ему стало? Это больше походило на азарт; наверное, с таким чувством воины идут на верную смерть, и Инда увидел возможность своей смерти, но ничто не заставило бы его остановиться, сойти с пути, ведущего к гибели. Он не до конца разгадал замысел оборотня, но чувствовал: разгадка где-то рядом, он вот-вот ее