Приручить Сатану. Софья Бекас

желание и смысл жить, и с каждым новым поворотом, с каждым резким движением в ней рождалась новая вспышка энергии. Будь её воля, она бы вечно смотрела на их танец, забыв, что она и где.

      – Ты что-то хочешь спросить? – поинтересовалась мимолётом у Евы девушка.

      – Есть такое.

      – Спрашивай, не стесняйся.

      – Кто Вы?

      – Для тебя пока что никто.

      – А для него? – Ева показала головой на «человека в окне». Тот, заметив это, про себя усмехнулся.

      – Он делал мне предложение когда-то, – бросила девушка на очередном повороте танца. – Я отказала.

      – Почему? Ах да, простите, не моё дело.

      – Пожалуй и так. Ещё что-нибудь?

      – Почему Вы без обуви?

      – Прочувствовать каждый шаг долгого пути.

      – Зачем?

      Девушка вздохнула.

      – Каждый шаг – это время. Когда ты стоишь на одном месте, не чувствуешь, сколько времени прошло: один только ориентир – солнце, да и то ненадёжный. А если его нет? Если ты один посреди вселенной и стоишь на одном месте? Время-то идёт, просто ты его не ощущаешь. А начинаешь идти, и время начинает идти с тобой. Но что такое время? Всего лишь единица ушедших часов. А вот если ты идёшь босиком, если каждый твой шаг стоит хоть каких-нибудь усилий, то время начинает иметь цену. Понимаешь, о чём я?..

      Что-то резко дёрнуло Еву вниз, под воду. Что-то тёмное, страшное, что-то, у чего были белые глаза-светлячки, схватило её за ноги и тащило на дно, заставляя задыхаться от нехватки кислорода. Лёгкие начинало жечь; казалось, ещё мгновение, и она не выдержит, сделает полной грудью один большой неосторожный вдох, и холодная озёрная вода вольётся в неё, уничтожая то единственное пустое, что было до этого в озере.

      Ева пыталась скинуть с себя цепкие лапы… чего-то, что представляло из себя нечто бесформенное, тёмное и лохматое, но, конечно, всё было тщетно: тьма держала её крепко, и страх, вселяемый её белыми слепыми глазами заставлял сердце биться чаще, почти что в конвульсиях. В конце концов, Ева почувствовала, что не выдерживает, и большие прозрачные пузыри воздуха поплыли прямиком от её рта к поверхности озера. Где-то наверху по водной глади разошлись широкие тонкие круги.

      Ева почувствовала, как ледяное озеро вливается в её лёгкие, пропитывает их собой, как губку, страстно желая заполнить образовавшуюся пустоту, и мокрая одежда тянет её вниз, дальше ко дну. Ноги коснулись шёлкового, мягкого, бархатного песка. Тьма отпустила её и вынырнула прямо перед ней, практически сливаясь с окружающей мглой озера, только мерцали белёсые слепые глаза без зрачков. Ева подняла глаза: где-то там, наверху, большим светлым пятном расплывался по поверхности озера полупрозрачный солнечный луч, постепенно растворяясь в глубине и теряясь среди живой и вязкой мглы. Кто-то тронул её за руку.

      – Ты как здесь? – спросил её певучий мелодичный женский голос. Ева обернулась и увидела Марию.

      – Вы говорите по-русски? – почему-то первым делом спросила Ева. Пожилая женщина стояла от неё в паре метров и смотрела