Призраки Иеронима Босха. Сарториус Топфер

ставни, потому что негодник Стаас проспал, и из-за него проспали все остальные.

      И что же увидел Кобус ван Гаальфе?

      Посреди мастерской в воздухе висел, покачиваясь, большой стеклянный шар. Он был совершенно прозрачным и определенно сделан из наилучшего стекла, которое не только не трескается в огне, но и не сразу бьется, упав на землю. В воздухе оно летает, а в воде плавает. Иными словами, это стекло превосходно приспособлено к существованию во всех четырех стихиях.

      Внутри этого покачивающегося шара лежали, обнявшись, мужчина и женщина. Оба они были голыми, без единой нитки одежды на теле, но это никого не смущало, даже постороннего зрителя, ибо они были обнажены не так, как обнажаются в спальне или бане, но как обнажаются в раю или в аду. Мужчина показался Кобусу незнакомым, но в женщине он сразу же узнал Аалт ван дер Вин.

      Когда Кобус раскрыл дверь своей мастерской и впустил в нее воздух с улицы, шар стронулся с места и медленно проплыл к выходу. Ненадолго он задержался над улицей, а потом не спеша устремился вверх и уплыл в голубое небо, раскинувшееся над благословенным Брабантом.

      Платье и желтые башмачки Аалт ван дер Вин остались валяться на полу, как сброшенная оболочка, а рядом, разметавшись на лучшем плаще мастера Кобуса, сном праведника спал какой-то незнакомец. На животе у него сидела жаба в платьице и, выстреливая языком, ловила насекомых.

      Из угла выполз на четвереньках Стаас, и Кобус напустился на него с криком:

      – Что ты тут натворил? Кто этот человек? Почему здесь башмачки?

      Стаас проморгался и ответил невпопад:

      – Ох, хозяин, далеко может человека завести арифметика!

      Часть третья

      «Корабль дураков»

      Из записок Cарториуса, основателя братства Небесного Иерусалима Святого Иоанна Разбойного

      Гибель стихов

      Гисберт ван дер Вин никак не мог отменить празднество, организуемое пятой камерой редерейкеров, которых он был почтенным главой.

      Редерейкеры, или риторы, отвечали в Хертогенбосе за красоту и сохранность латинской поэзии и разделялись на пять камер. Время от времени они собирались перед ратушей, где происходили громкие чтения латинских стихов с комментариями и назидательные представления, долженствующие обратить народ к помыслам о благочестии, Страшном Суде, небесной каре за грехи и других полезных вещах.

      После того как Аалт ван дер Вин, сбросив с себя прежнюю оболочку, улетела в прозрачном шаре вместе со своим возлюбленным, Гисберт долго не мог прийти в себя. Помимо того, что это происшествие отчасти покрыло его позором, он просто-напросто любил свою дочь и желал ей всего самого лучшего. А полет в стеклянном сосуде, голой и в обнимку с проходимцем, вряд ли можно считать наилучшей участью для девушки из хорошей семьи. Однако поделать со случившимся Гисберт ничего не мог, и это разбивало ему сердце.

      Спелле Смитс навестил Гисберта, когда тот лежал в глубокой печали у себя в доме. Он принес безутешному