Загадка золотого кинжала (сборник). Джек Лондон

могучим кулаком по дверной филенке. Она проломилась, точно была сделана из картона. Дэвис заглянул в отверстие.

      – Энсон сидит в кресле перед столом, но что-то тут неладно… – пробормотал он.

      Потом, ударив еще раз, расширил отверстие, просунул в него руку и отворил дверь изнутри ключом.

      Все трое вошли в комнату. Доктор Энсон действительно сидел перед столом в спокойной позе, но был мертв.

      Инспектор прикоснулся к его руке.

      – Еще теплый. Он умер минут пять назад, не более…

      Эллис нагнулся к мертвецу, понюхал его губы.

      – Это цианистый калий. Возможно, он принял его, когда я начал стучать. Конечно, это самоубийство.

      – Я говорила, он понял, что за ним следят. Когда постучали в дверь, он решил, что все кончено… Теперь я могу уйти, я больше здесь не нужна.

      И девушка повернулась к двери. Дэвис запротестовал:

      – Да помилуйте, мисс! Теперь ваше присутствие необходимо больше, чем когда-либо. Еще не все разъяснено…

      – Это очень легко и займет минут пять, не более, – возразила она. И, посмотрев на Эллиса, с лукавым блеском в глазах добавила: – Я учительница в школе для глухонемых детей…

      – Но ведь это ровно ничего не объясняет!

      – Нет, объясняет. Я учу читать по губам, то есть учу глухонемых замечать движения губ у здоровых людей и имитировать эти движения. Благодаря этому они учатся говорить сами и понимать речь других. В своем деле я считаюсь экспертом. Мои родители тоже были учителями глухонемых, и я унаследовала от них этот навык, довольно редкий, но, как видите, не связанный с чем-то сверхъестественным. Поэтому, где бы я ни была, мне стоит только понаблюдать за лицами, и я на расстоянии могу узнать, о чем люди говорят между собой.

      – Неужели это правда? – с сомнением проговорил инспектор.

      – Кажется, сегодня я достаточно это доказала. Вчера вечером я была в кафе Пончини. Против меня сидели двое – один из них был этот умерший, другой – доктор Линтот. Было уже поздно, и мне показалось, что они, должно быть, уже хорошо пообедали, особенно доктор Линтот, который и привлек мое внимание своим чрезмерно веселым видом. Я подумала, что, судя по всему, они врачи, потому что говорили о медицине, о препаратах и о том, насколько трудно их доставать. Вдруг доктор Линтот заинтриговал меня вопросом: «С этой старухой из Барнса мы почти покончили, ведь так?» Другой, доктор Энсон, не ответил. А Линтот продолжал: «По ней будут учиться во всех главных лондонских больницах. А ведь признайтесь, без меня бы вам не обойтись! Самому приятно вспомнить, как ловко я помог вам выйти из затруднения». Энсон потребовал, чтобы он больше не говорил такого. «Ну хорошо, не буду, – сказал доктор Линтот, – но все же вы не помешаете мне выпить за старушку Н. как за ценное учебное пособие!»

      Последние его слова поразили меня. С самого начала разговора, когда он упомянул о старушке из Барнса, я почему-то подумала о миссис Незерби… Кроме того, передо мной лежал вечерний выпуск газеты, где была большая