Удаганка. Валерий Загора

на территорию Забайкалья из-за Енисея, существовало множество мифов и поверий, связанных с северным сиянием. С давних времен люди, наблюдавшие это явление, приписывали ему божественные свойства. На русском Севере считалось, что появление северного сияния предвещает бедствия. Норвежцы полагали, что оно обещает ухудшение погоды. Их легенды утверждают, что северное сияние – не что иное, как мост, по которому боги спускаются на землю к людям. Старожилы Финляндии называют сияние рекой, которая соединяет царство живых и мертвых. Эскимосы Аляски во время северного сияния выходят на улицу только хорошо вооруженными, на всякий случай. Якуты же уверены что если долго смотреть на юкагир-уот, как они называют это явление, можно лишиться рассудка.

      Саха[5] оглянулся на своего пассажира и испуганно крикнул, будто был далеко, а не с ним в одних нартах.

      – Убайдар[6], не смотри на юкагирский свет, совсем с ума сойдешь.

      Тимофей послушно закрыл глаза а затем и вовсе нырнул с головой под оленью шкуру.

      Счет времени был потерян. Сколько он находился под снегом в обнимку с оленем, сколько времени ехал на собачьей упряжке, Тимофей уже не понимал и не мог сориентироваться.

      – Убайдар, просыпайся, приехали, – молодой якут тормошил оленью шкуру, под которой, согревшись, крепко спал Тимофей. – Просыпайся, убайдар, в поселок уже приехали, просыпайся.

      Голова кружилась, перед глазами все плыло. Наконец Тимофей нашел в себе силы подняться с нарт, но тут же земля уплыла из-под ног, он пошатнулся и завалился боком в снег. Якут поспешил поднять обессилевшего попутчика, закинув его руку себе на плечо, и поволок в ближайший барак.

      Коридор длинного помещения с множеством дверей был безлюдным. Усадив Тимофея в угол у входной двери, якут направился по коридору и дергал за ручку каждую дверь, но все они были закрыты на ключ.

      – Ты посиди здесь, я скоро за тобой вернусь, – сказал якут, наклонившись к самому лицу Тимофея, похлопал его по плечу и исчез за дверью.

      За ним скрылось и сознание Тимофея, провалилось в безразличный, липкий, черный мрак. Спустя какое то время затуманенное сознание ощутило, что его тело, тело сознания, куда-то плывет, покачиваясь в воздухе.

      Что то теплое и ароматное пробудило сознание. Медленно, не торопясь, открылись глаза. Перед ним был бревенчатый потолок. Скосив в сторону глаза, увидел стены, увешанные сушеными травами в пучках. Повертел головой по сторонам, Тимофей увидел большую комнату. У окна – стол с лавками по бокам, у стены – большой сундук с коваными углами, лежак с ворохом подушек и всевозможных шкур, что-то наподобие серванта с множеством баночек и колбочек. Еще были печь, в которой горели, потрескивая, поленья, и лежанка на которой, и находился Тимофей.

      Телу было жарко, хотелось пить и есть, что сильнее – жажда или голод – определить затруднительно. Как он попал в это жилище и сколько времени здесь находится? Память информацию не выдавала, молчит зараза, ни единого намека!

      Скрипнула входная дверь. Вместе с белым морозным облаком пара в комнате