Реквием по любви. Грехи отцов. Людмила Сладкова

щупленьким, по телосложению напоминавшим подростка. Словом, жилистым. И если «гость» всматривался в расквашенную Толину физиономию, явно не узнавая, последний признал мужика сразу. От того и замер напряженно, настороженно.

      – Какого хрена? – крякнул Решето, пытаясь подняться.

      Не тут-то было. Рухнул обратно, видимо, сил у него не осталось от слова совсем.

      – Смотри-ка! – Похомов хрустнул позвонками затекшей шеи. – Знакомые все люди. Даже не обниметесь?

      – Ты что задумал? – Голос Решетникова дрогнул, выдавая степень его напряжения.

      – А что? – удивленно вскинул брови Борзый. – Не рад? Как же так? Почти семья! Вместе на зоне чалились. В одной камере сидели и за одним столом баланду жрали. А потом, пользуясь тем, что он от природы немощный, и ради собственного престижа ты из него опущенного сделал. Так?

      Мужичок злобно прищурился и кулаки стиснул. Понял, кто перед ним. Анатолий, точно парализованный, на него таращился. Не моргал даже.

      – Так? – гаркнул Дмитрий, заставляя присутствующих вздрогнуть.

      Решето по-прежнему ни звука не проронил. Только зубы сильнее стиснул.

      – Все так, Борзый, – подтвердил хлюпик со смешным прозвищем «Верзила».

      – Не западло тебе с опущенными беседы вести?

      – А тебе не западло было сокамерника драть?

      – Да вообще, мужика, в принципе! – внес свою лепту Сокол, брезгливо скривившись. – Лучше бы, падла, сам себя удовлетворял!

      – Вам не понять. Вы срок не мотали. Условка не в счет. На зоне свои правила!

      – Ну, как знаешь, – презрительно фыркнул Похомов и переключил внимание на Верзилу: – Он твой.

      – Вы… вы че? – закричал Решетников, из последних сил отползая назад. – Это беспредел. Борзый, лучше пристрели меня! Слышишь?

      Дмитрий окинул его скучающим безразличным взглядом.

      – Зачем? На зоне свои правила. А у меня свои. Не переживай. Он лишнего себе не позволит – не допущу. – Стоило парню облегченно выдохнуть, как Похомов добил его окончательно: – Сделает лишь то, что сделал с ним ты. Не более.

      Верзила уже расстегивал ширинку, подходя все ближе. Пашка достал телефон и включил запись видео. Этот жест не укрылся от Толи, который уже истерически вопил не своим голосом, понимая, что сопротивляться не сможет:

      – Не надо!

      – Сейчас и тебя опустят, Толя. Это неизбежно в нашей ситуации. А Сокол сей знаменательный момент запечатлеет, чтобы показать всем нашим. Готовься к массовому поздравлению, фраерок.

      – Гнида! – попытался отшвырнуть от себя руки «боевого товарища» Решетников. – Не смей!

      – Ну как, Решето? Сам отсосешь, или зубы тебе крошить будем?

      – Тронешь – порешу!

      – Хоть перед смертью отведаю сладость мести!

      Несмотря на низкий рост и хилое телосложение, Верзила скрутил врага профессионально. Дмитрий достаточно хорошо контролировал свои эмоции. С виду был холоден и безучастен к происходящему. Внутри же… сука, аж подташнивало от подобного зрелища. Того и гляди, наизнанку вывернет.