Нарика и Серая пыль. Галина Сергеевна Замай

снова посмотрела на воду. Ей показалось, что из глубины проступают темные человеческие лица. Она тряхнула головой и поежилась.

      – Для кого они смертельны?

      – Бывает по-разному. Те, кто не болеет Серой тоской, обычно справляются. Но в наше время она проявляется и так, что не поймешь порой, кто болен, а кто нет.

      Вечером трое путешественников сидели за маленьким столом в каюте и смотрели на карту. На столе, покачивая пламенем в такт волн, стояла керосиновая лампа.

      Свэб указал на пунктирную линию, соединяющую Северный и Южный материки, и сказал:

      – Мы приплывем через три дня. Переночуем в городе, утром пройдем через джунгли до залива, а оттуда на лодке поплывем к Хрустальной горе. Вот она, в море, рядом с шахтами.

      Страж обвел карандашом россыпь островов, отмеченных маленькой белой киркой, и задумался.

      – Ну а потом…

      Что будет, когда они доберутся до горы, Свэб не знал. Он в задумчивости покрутил карандаш и снова посмотрел на карту, будто надеясь увидеть ответ в тонких пунктирных перекрестиях.

      – Потом мы откроем ворота и выпустим Души, – подсказала ему Нарика.

      На нее то и дело накатывала тревога, но показывать ее стражу не хотелось.

      Свэб поднял глаза и неожиданно резко бросил карандаш на стол. Палочка с графитовым стержнем покатилась и упала с глухим стуком на пол.

      – И зачем ты вообще решила идти в поход? Почему не позволила Инхе?

      Нарика приподняла брови и несколько секунд молча смотрела в темные глаза Свэба, подбирая слова и пытаясь понять, что его не устраивает.

      – Ты в чем-то сомневаешься? – спросила она наконец.

      – Да. Сомневаюсь. Во всем. Твоего имени не было в календаре, а значит, ты не избранная. А значит, можно было отправить любую. Но только не ту, что родилась именно в ночь нашествия!

      Нарика почувствовала, как ее щеки краснеют, а внутри разгораются гнев и досада.

      – Да что с того, что я родилась в ту ночь, объясни! – потребовала она.

      Страж ответил не сразу. Видно было, что вопрос волновал его. Прошла пара секунд, он успокоился, и лицо его снова стало непроницаемым.

      – Ничего. Теперь мы можем только надеяться на лучшее.

      Нарика отодвинула карту, облокотилась на стол и еще пристальнее посмотрела на Свэба.

      – Ты знаешь, кем был Норт, про которого говорил Патиссий?

      Он откинулся на деревянную стенку каюты, взглянул в круглое маленькое окно и вздохнул.

      – Норт… Он был стражем, как я. Но я не знал его, нет. Он был старше, служил во дворце и когда-то был доверенным лицом Меония и даже видел древний календарь. Говорят, старший правитель любил его как сына и хотел сделать своим заместителем, но не сложилось. Пришлось назначать Патиссия. Как-то раз Норт стоял на посту где-то возле Замшелого леса и повстречался с Уруулой. Никто точно не знает, что там произошло, но после этого бедняга стал меняться: кожа постепенно становилась серой,