Обыкновенный мир. Лу Яо

подумал, что это наверняка тот старик, который копал землю во дворе. Выходит, это тесть секретаря Тяня.

      Вскоре Жунье вернулась в комнату с ярко-красным подносом в руках, и Шаопин вскочил на ноги. Жунье поставила поднос на стол, а потом пододвинула к нему большую миску соевой лапши со свиной тушенкой и положила рядом белоснежные булки. Она нежно коснулась его руки и сказала:

      – Садись. Мы уже поели, а ты ешь спокойно – я пойду посуду помою. Не стесняйся, ешь, сколько хочется. Я знаю, что ты недоедаешь. – Она забрала поднос и вышла.

      У Шаопина свело горло, и от запаха еды все поплыло перед глазами. Он опустился на стул, взял палочки, сделал глубокий вдох и, ни о чем не думая, нырнул в миску. Шаопин был страшно благодарен Жунье, оставившей его наедине с едой. Иначе он бы мучился от неловкости.

      Юноша вылизал миску дочиста и умял пять паровых булок. По правде говоря, он вполне мог бы проглотить и оставшиеся две, но это было бы уже слишком. Он силой заставил себя остановиться.

      Шаопин опустил палочки и ощутил, как в животе зашевелилась тупая боль. Он съел слишком много и слишком быстро. Его пищеварение, уже привыкшее к скудной гаоляновой диете, с трудом могло справиться с внезапно выпавшим на его долю счастьем.

      Тогда Шаопин поднялся на ноги и попробовал немного походить. В этот момент в комнату вернулась Жунье. Из-за ее спины выглядывала еще одна девушка. Она приветливо улыбнулась.

      – Это Сяося, – сказала Жунье. – Дочка моего дяди Фуцзюня. Она тоже школьница.

      – Вы с Жуньшэном одноклассники? – весело спросила Сяося.

      Шаопин буркнул что-то в ответ и почувствовал, как лицо заливается краской. Он вспомнил, что стоит в своей изношенной грязной одежде перед изящной, миловидной, красиво одетой девушкой, словно попрошайка с протянутой рукой.

      Жунье собрала со стола посуду. Сяося заварила чай, поставила перед Шаопином кружку и защебетала:

      – Мы с тобой из одной деревни, ты, если чего, забегай к нам посидеть. Я за семнадцать лет ни разу не была в нашей деревне. Вот было бы здорово поехать с тобой и Жуньшэном в наше Двуречье! Я, кстати, учусь в десятом «Б». Жуньшэн тут рассказывал, что из деревни приехали еще двое ребят, они в десятом «А». Так я их даже не знаю – вот, скажи, безобразие!

      Сяося, открытая, смеющаяся, говорила с идеальным произношением. По ней сразу было видно, что она не забитая деревенская простушка.

      Шаопин заметил, что блузка у нее застегивается на мужскую сторону, и очень удивился. Он продолжал стоять перед столом, сгорая от неловкости. Когда Жунье отнесла посуду на кухню и снова вернулась в комнату, Шаопин выпалил:

      – Если нет ко мне вопросов, то я, наверное, пойду…

      Жунье угадала его смущение и с улыбкой ответила:

      – Погоди, мы еще не поговорили!

      Тут только Шаопин вспомнил, что она звала его для какого-то разговора. Жунье, словно бы почувствовав, в чем состоит затруднение, поспешно добавила:

      – Ладно, давай я тебя провожу, а по дороге поговорим.

      – Чаю бы выпил, – вставила Сяося, пододвигая