Роксолана. Осип Назарук

державы.

      Настуся слушала внимательно, но в конце концов прервала наставника восклицанием:

      – Ты говоришь о его свершениях так, будто султан Сулейман будет жить вечно!

      – Нет, – отвечал Абдулла. – Вечно жить никому не дано. Но старое предсказание гласит, что наш властитель и после кончины еще долгое время будет править миром.

      – Как же это возможно?

      – А вот как. Десятый султан из рода Османов умрет, сидя на львином столе[57]. И благодаря тому, что в минуту своей кончины он будет окружен всеми знаками высшей власти, то и люди, и звери, и гении, и злые духи будут трепетать перед ним и повиноваться ему, полагая, что он жив. И никто не отважится приблизиться к Великому Халифу, а сам он никого не призовет к себе, ибо будет мертв. И так он останется сидеть, пока червь не источит подлокотники, на которые опираются руки султана. И тогда вместе с источенной древесиной рухнет ниц труп Великого Властителя, и о его смерти станет известно всем и каждому. И начнется небывалый разлад в державе Османов. Мешками покроют свои головы аги и вельможи, и наступит страшное правление капу-кулов[58]. Арпалык и пашмаклык[59] опустошат сокровищницу султанов, а подкуп и злодеяния подорвут силу законов десятого и величайшего Османа… С другого берега моря, из далеких пустынь, принес это предание мой народ…

      Абдулла умолк, а спустя мгновение добавил:

      – Но ты, нежный цветок, не бойся страшных времен капу-кулов. Ибо сказано: кто будет иметь больше десяти лет отроду, когда впервые услышит это пророчество о Сулеймане, тот не узрит смерти десятого султана. И еще тысячи тысяч волн морских ударят в берега земли, прежде чем покроется морщинами юное лицо Великого Халифа, а его караковые кудри побелеют.

      Все это Абдулла произнес совершенно ровным тоном, и ни один мускул не дрогнул на его лице.

      Затаив дыхание, слушала Настуся старое турецкое пророчество о судьбе великого мужа. И лишь под конец, словно в забытьи, спросила вполголоса:

      – А разве там ничего не говорится о женах десятого султана?

      – Все, что предначертано, то и предсказано. Любимейшей из жен султана станет Мисафир[60]. Взойдет она, как ясная феджер[61], в сердце падишаха, а закатится в крови над царством его. Сотворит много добра и много зла во всех землях халифа – от тихого Дуная до Басры, Багдада и каменных усыпальниц фараонов! Даже в царстве молчания, в страшной пустыне, где от века чернеет Мекам-Ибрахим[62], среди раскаленной жары пробьется чистый ключ от прикосновения ее стопы. Ибо даст Аллах ей милость свою с высокого неба и разум необыкновенный. Но шайтан посеет в ее сердце столь же великую гордыню…

      В школе невольниц воцарилась глубокая тишина. Учитель Абдулла продолжил со вздохом:

      – Долго и стойко, постом и молитвой станет бороться Великая

57

Львиный стол – трон властителей Османской империи.

58

Капу-кулы – невольники Порты, янычары и сипахи, то есть низшие воинские чины (прим. автора).

59

Арпалык – так называемый «грош на ячмень», выделявшийся простому люду из доходов казны; пашмаклык – «грош защиты», выплачивавшийся из казны женам султана и одалискам (прим. автора).

60

Имя двоякого значения – «гостья, чужестранка» и «весьма почитаемая» (прим. автора).

61

«Ранняя заря» и «утренняя молитва» (прим. автора).

62

Так называемый Черный камень Авраама, вмурованный в фундамент величайшей исламской святыни Кааба (прим. автора).