Роксолана. Осип Назарук

него чувствовала, как пылают рубцы от татарских бичей на ее нежном теле. И припомнилось вдруг, как несколько лет назад она тяжело захворала. И тогда точно так же горела ее голова и ломило все тело, будто от побоев. А мать преклоняла колени перед образом Распятого, обещая отдать свою единственную Настусю в монастырь, если та выздоровеет. Только сейчас она вспомнила, что уже после того, как Степан попросил ее руки, мать противилась этому, памятуя о давнем обете.

      Кровь ударила ей в голову.

      Теперь она знала: если б покорилась воле матери, не шла бы сейчас страшным ордынским шляхом. Ведь даже дикие татары почитали монахинь и уважительно уступали им дорогу, называя «невестами пророка джавров, умершего на кресте». Монахини беспрепятственно могли заходить в татарские лагеря и даже брать для пленников молоко от татарских кобыл. Если б послушала она мать, сейчас могла бы спокойно идти среди дикой орды с опущенными долу очами и кувшинчиком в руке. А татарские баши и ага с суеверным страхом отступали бы перед нею – «невестой пророка, умершего на кресте».

      Настуся заплакала тихим, самым тяжким и мучительным плачем, – в черной маже татарской, что катилась Диким Полем в неведомые места и незнаемое будущее… А затем погрузилась в дрему.

6

      Сколько времени она провела в этом полусне – неизвестно. Чуствовала только, как несколько раз ей плескали в лицо водой. А дважды чьи-то, как ей показалось, женские руки попытались напоить ее молоком.

      Когда она наконец открыла глаза, вокруг расстилалась бескрайняя дикая равнина, покрытая полынью, чернобыльником и ковылем, изрытая балками и оврагами. Настуся поняла, что галицкая земля, с ее ухоженными полями, рощами и лесами, осталась уже позади. Позади и навсегда – шепнуло что-то внутри.

      Гнетущая печаль сдавила грудь, защемило сердце. Насколько хватало глаз, виднелись вокруг только залитые палящим солнцем степные просторы с уже пожухшей от жары травой. Только в балках и вблизи солончаков виднелись чахлые полоски какой-то сероватой зелени.

      Настуся скорее почувствовала, чем осознала, что находится в Диком Поле, на одной из страшных татарских дорог. А где именно – кто знает.

      Может, и на Черном шляхе[34].

      Черный шлях, прозванный также Злым и Незримым, носил эти имена по разным причинам, но Черным назывался оттого, что по этой дороге, рука об руку со злой бедой, убийством и грабежом, ходила «черная смерть» – чума. Столетиями шли по нему черные от грязи орды монгольские и почерневшие от нужды и горя невольники. И земля здесь была черной от природы, а татарские кони, топча траву, оставляли на ней черные следы набегов.

      Путь этот проходил почти по той же линии, по которой сегодня идет торговый тракт в Одессу. По нему же в более отдаленные времена отправлялись в торговые и военные походы староукраинские князья.

      У татар было три обычных маршрута, по которым во время набегов они расползались по всей Украине, начиная от побережья

34

Европейцы называли Черный шлях «Meatus Tartans» и «Via Nigra», турки – «Керван Йолы» (прим. автора).