Тайны русской души. Дневник гимназистки. Виктор Бердинских

просто и спокойно вышло:

      – Не стóит…

      – Вот что верно, – подхватила она, – на всякое чиханье…

      – Отомстила!.. – проговорил «доктор».

      И я не поняла, к кому это относилось…

      Ласточкина вошла в роль и с азартом разглагольствовала дальше, а «доктор» тихо спросил:

      – Вы не сéрдитесь на мою плоскость?

      – Нет, – ответила я.

      – Но не потому, что «не стóит»?..

      – Нет, не потому, просто так…

      Девицы волновались всё больше и больше, постаскивали корзины. Ласточкина полезла наверх… Ждали нетерпеливо – когда приедем?..

      Мне было не до суетни. Я не заметила, что на месте Ласточкиной очутилась Клавдия. В душе у меня было сомнение, я не была уверена в том, что лето принесло мне пользу…

      – Сколь чижало! – вспомнила я вслух знаменитую Маруськину фразу.

      – Вам? – спросил «доктор».

      Я недоуменно посмотрела на него: понятно – мне, ведь не могу же я отвечать за чужое настроение. И, помедлив, ответила:

      – Да…

      Потом я уже не слышала, что они говорили, и над кем смеялись, и о чем спорили. Я смотрела в окно: на далекие огни, на огненные ленты от искр, – и думала, и спрашивала себя:

      – Правда ли, что я переборола себя? Правда ли, что моя совесть уже не болит? И как всё это пойдет дальше?..

      Я не смотрела больше в окно. Машинально поднося к лицу цветы, я не видела их и думала – думала об одном…

      Вопрос еще не был решен в моем мозгу, когда фраза «доктора» вернула меня к жизни момента:

      – Совсем не похоже, что вы подъезжаете к Петрограду. Кажется, что вы сидите дома у окна и «думаете думу»…

      – Нет, я знаю, что мы уж близко. Вот потому-то я и думаю.

      – О чем вы думаете? – с любопытством спрашивает он.

      – Вот этого я уж вам не скажу, – пресерьезно отвечаю я.

      – Не скажете?.. Ну, хорошо – и не надо. Видите, какой я сговорчивый?..

      Я только улыбаюсь…

      А у них (попутчиков) снова начинаются шумные разговоры и «бред» рассказами Аверченко. Как видно, я с ними разговаривала немного. И совсем уж мало – в сравнении с тем, сколько говорили остальные. Тем более странно то, что произошло по приезде в Петроград…

      Пока мы возились со своими корзиночками, вытаскивая их на платформу, «доктор» исчез. Первой о нем вспомнила Вера (Зубарева):

      – Как же мы с ним не попрощались?! Куда он делся?..

      – На нет – и суда нет, – сказала я Вере и чуть-чуть тут же не подпрыгнула от удивления: «доктор» стоял около нас.

      – А я уж сдал свой багаж на хранение, – сказал он.

      И без разговоров решил, что возьмет мой багаж – я держала его в руках.

      – С какой стати? – запротестовала я, но, видя, что (с этим) человеком не сговоришь, торопливо добавила: – Тогда – вот это.

      – Ничего я вам не оставлю, всё себе возьму, – засмеялся он. – Ведь руки оттянуло, а храбрится…

      Я воспользовалась случаем и любезностью и потащила Верину корзину. Пока «девы» отдавали их (багаж) на хранение, «доктор» снова подошел ко мне:

      – Скажите,